– Идем. – Я закинула на плечо сумку. – Они ушли, нужно спешить.
Дилл вздохнула и нехотя поднялась.
– Далеко нам еще, Иви Птичка?
– Не называй меня так! – сказала я. Это ласковое прозвище обожгло меня болью.
Она снова вздохнула. Ветер теребил Весну за уши.
– Прости, Иви…
Медленно я повела их за собой, медленно мы начали спуск. За следующим холмом, в отдалении, я увидела густую полосу деревьев. Лес ковена.
Налетел ветер, подталкивая нас, и мы устремились вперед, как маленькие лодчонки на большой зеленой волне. Холмы поднимались и исчезали вдали. За ними – я знала – было море. Я видела его лишь однажды – воспоминание, похожее на сон. Мать обнимала меня, малышка Дилл канючила. Холодные брызги, соль на моем лице. Словно вылетев из моих мыслей, над склоном появилась стая кричащих чаек и стала кружить над нами. Чайки вечно ищут чем поживиться, беспокоятся о своих голодных птенцах.
– Помнишь чайку, в тот день, с мамой?
Я помнила. И не смогла спрятать от Дилл улыбку.
– Ты даже упала, когда она ринулась вниз…
Я видела это так отчетливо. Нас всех вместе, на холме, подобном тому, на который мы сейчас взбирались. Мать рассказывала нам что-то о земле. Она прихватила с собой сверток с едой. А когда мы перестали есть, с неба буквально рухнула чайка, украла хлеб прямо у нее из рук и, хохоча, улетела прочь.
– Она так разозлилась, да, Иви? – Дилл уцепилась за меня.
– Вернись, воришка! – крикнула я, потрясая кулаком, как тогда мать. – Ты, морское чудовище!
– Ты, небесная крыса! – произнесли мы вместе.
Дилл схватилась за живот от смеха, и мы, пошатываясь, шли вперед, а над нами кричали чайки – будто смеялись тоже. И тут мы умолкли. Вспомнив.
Солнце вскарабкалось повыше, а холм вырос за спиной – мы оказались в долине.
– В тот раз… ты увидела чайку?
Мне было ясно, к чему она клонит. «В тот раз».
– Нет, Дилл. Не чайку.
– Это был, – она улыбнулась игре, в которую любила играть, – дрозд, надутый и важный?
Ладно, пусть тормошит меня. Ведь так она зашагает быстрее, правда?
– Нет, Дилл.
– Это был… коричневый воробушек, который искал свою возлюбленную?
– Нет, Дилл. Не он.
– Красноголовая галка, квохчущая на дереве?
Я выдохнула в небо, где облака заботливо укрывали солнце.
– Нет, Дилл. Не она.
– Это был… ворон, ищущий твою душу?
– Нет, Дилл.
– Цапля, серая королева рек?
– Нет.
– Сокол, горделивый господин среди охотников?
– Нет, – сказала я и посмотрела на полосу деревьев, которая была все ближе. Я повернулась к сестре, чтобы сказать то, что полагалось. – Теперь осталась только одна птица, которую ты можешь усадить на насест.
Дилл прищурилась. В эту игру мы играли столько лет. Мы играли в нее в темноте, засыпая. Мы играли в нее, сидя на высоких ветвях деревьев, глядя, как листья поворачиваются на свету. Эту игру она любила больше всего.
– Это была… сова, белая дама ночи?
Я кивнула. И Дилл тоже кивнула.
– Расскажи мне о ней, сестра.
Я посмотрела на внемлющие облака. И поежилась, ведь я знала то, о чем Дилл еще не догадывалась. Но так лучше, она поймет это. Со временем поймет.
Прошло несколько лет с тех пор, как я ходила сюда вместе с матерью. Тогда, прячась у подножия холма, я видела полосу деревьев, которую запомнила. Я знала – мы близко.
– Если я расскажу тебе, Дилл, ты пойдешь быстрее, ради меня?
– Да, Иви Пти… – Она поймала мой взгляд. – Да, Иви, клянусь, если ты мне расскажешь.
Ветер шепнул слова матери.
Поклянись, что всегда будешь присматривать за Дилл. Поклянись, Иви.
И тут мне пришло на ум, как сдержать обещание и позаботиться о Дилл и в то же время сделать то, что я должна сделать, – без нее. Слова лихорадочно срывались у меня с языка:
– Когда мы доберемся до ковена, ты будешь вести себя хорошо и делать то, что тебе говорят?
– Ай! Маленькое чудовище! – Дилл отцепила Весну от своих волос.
Я зашагала быстрее, а она, охваченная любопытством, побежала за мной вдогонку.
– Иви, пожалуйста! Расскажи историю!
– Поклянись сначала, Дилл. «Я буду вести себя хорошо и делать то, что мне говорят».
Поклянись, Иви.
Я сглотнула. Я держу свое обещание, мама.
– Мы, Дилл и Весна, клянемся тебе, Иви, что будем вести себя хорошо и делать, что нам говорят! Теперь рассказывай, Иви! Рассказывай! Я поклялась! – закричала она, и Весна тявкнула, поддерживая ее.
Я замедлила шаг, позволив сестре ухватиться за меня. От крутящихся в голове мыслей горели щеки.
Перед нами, над лесом, взлетел грач, разрезая воздух крыльями.
Дилл взяла меня за руку.
– Пожалуйста, расскажи мне про сову, Иви. Как мама рассказывала.
Ее улыбка дрогнула. Она не знала, для чего дала мне клятву, но так было лучше.
– Я тогда была крохой. Намного меньше тебя…
– Рыжей и торопливой – так мама про тебя говорила.
– Именно такой, Дилл.
– Был закат, Иви… – Я почувствовала нетерпеливое прикосновение ее руки.
– Был закат, – сказала я. – И небо было таким золотым и красивым над этим вспаханным полем, словно не поле это было, а безграничное коричневое море. И я бежала впереди матери, которая смеялась, глядя на меня, и говорила: «Беги, беги, маленькая Иви Рыжая Коса». И я бежала, радуясь свободе, но зная, что мама рядом, бежала вприпрыжку в свете заходящего солнца.
Я проследила взглядом за другим грачом, рассекающим небо.
– И когда я, кружась, пыталась поймать свою тень среди бороздок земли, то услышала что-то за спиной и быстро повернулась, и у меня перехватило дыхание…
Дилл сжала мою руку крепче.
– Это была огромная белая сова, сидевшая на поваленном дереве будто на троне. И заходящее солнце отражалось в ее янтарных глазах, которые она устремила на меня. В золотистом свете ее клюв был таким черным, когти такими длинными, а крылья…
– Белыми, как шепотливый снег, – пробормотала Дилл, положив голову мне на плечо.
Еще один крик. Еще один грач. Они знали, что мы близко.
– Эта огромная сова открыла клюв и будто заговорила со мной.
– Что она говорила, Иви?
– Она произносила мое имя, Дилл, четко и ясно, снова и снова: «Иви, Иви, Иви». И я была так польщена, что поклонилась ей, и тогда она тоже поклонилась, опустив свою красивую голову, но не сводя с меня круглых глаз.
