Винсент быстро отреагировал и пригнулся. Стакан разбился о стену позади него и рассыпался тысячами осколков с острыми краями.
Пискнув, я прижала хвост и в ужасе уставилась сначала на одного, потом на другого Честерфилда. Винсент не ответил. Только Регина нервно вздохнула, явно обеспокоенная.
– Раб здесь, потому что я немного улучшил наш план, – спокойно сообщил Винсент своему отцу.
– Улучшил? – Огастус фыркнул и направился к своему сыну.
Тот упрямо приподнял подбородок.
– Да. Привлечь Блю было хорошей идеей, но за все это время она так и не смогла подойти к Джексону настолько близко, чтобы по-настоящему навредить ему. Он осторожен. Даже среди своих людей. Нам нужен кто-то, кому он так сильно доверяет, что уронит все свои щиты. И до сих пор никто не был ему так близок. Пока не появилась она. Она наш козырь. – И снова он не сказал ни слова о клятве крови.
– Она… – прошипел Огастус, хватая сына за подбородок так грубо, что я смогла услышать, как двинулись позвонки его шеи. – Она не более чем раковая опухоль, недоразумение и унижение этой игры. Я приказывал тебе не связываться с ней. Тебе было сказано убить ее в первый же день, проведенный здесь, в Честерфилде. И что ты сделал?
Он пренебрежительно отпустил лицо сына и плюнул. На Винсента. Тот даже не вздрогнул.
– Ты слаб и бесполезен, – пробормотал Огастус, и я увидела вспыхнувшее в его глазах безумие.
– Отец, – хотел ответить Винсент, но Огастус протянул руку и дал сыну такую сильную пощечину, что тот отлетел в сторону.
Винсент облизнул нижнюю губу. Она была разбита. По его глазам я видела, что ему больно, но он подавил это чувство.
– Я все еще смогу это сделать, отец. Просто дай мне немного времени, – категорично сказал он.
Огастус фыркнул и откинулся в кресле. Затем взял фигуру с доски. Черного Короля.
– Ну? Посвяти меня в свой план. Каков твой следующий ход, сынок? – лениво пробормотал Огастус. Он выглядел равнодушным.
Винсент глубоко вздохнул и кивнул Блю, стоящей позади него. Чуть не забыла, что она пошла с нами. Она шагнула вперед и, дрожа, улыбнулась. В этот момент ее лицо снова превратилось в восковую массу. В следующее мгновение она преобразилась в мою точную копию. Светлые волосы свободно ниспадали ей на плечи, глаза были застенчиво опущены. Она даже скопировала черную школьную форму.
– Ну и? – скучающе спросил Огастус.
– Она выглядит в точности как Эл… как Раб. Джексон не заметит разницы. Якобы в знак доброй воли я отпущу Блю к нему, а затем…
– Я убью его, – добавила Блю, немного неуверенно, но явно желая поддержать план своего Короля.
Мои волчьи уши беспокойно дергались. Они не могли убить его, по крайней мере, не нарушив кровавую клятву, из-за которой Винсент немедленно падет. И снова мне показалось, будто они держат все это в секрете от Огастуса. Они хотят скрыть перемирие?
– У меня было достаточно времени, чтобы понаблюдать за ними. Он ничего не узнает, а потом станет слишком поздно. Джексон слишком влюблен в нее, чтобы хоть что-то заподозрить, – голос Винсента в конце этой фразы слегка изменился.
Огастус молчал. В камине потрескивал огонь, и, хотя должно было быть жарко, по моему телу пробежал холодок.
– То есть вы наивно полагаете, что любовь слепа? – наконец спросил он.
Винсент сглотнул.
– Да… нет, я имею в виду, нет… не совсем, но…
Губы Огастуса скривились. Он не улыбался, хотя выглядел забавно.
– Что тебе еще предстоит усвоить, так это то, что нет ничего опаснее настоящей любви. Она не слепа, мой мальчик, но непредсказуема. А непредсказуемый Черный Король – последнее, что нам нужно. Это твоя вина, сынок. Ты принимаешь любовь за физическое влечение, и в первую очередь именно поэтому эта соплячка сбежала от тебя. Возможно, у тебя получится затуманить ее разум, но не сердце, – прошептал Огастус, поднимая шахматную фигуру и взглядом сверля Винсента в том месте, где, должно быть, билось его сердце.
Подбородок Винсента дернулся.
– Я обещаю, мой план сработает, – сумел сказать он. Я почувствовала его страх. Холодный и едкий.
– Мы все ему поможем, – вмешалась Регина. Казалось, она хотела встать перед Винсентом, защитить его, однако по-прежнему не двигалась.
Огастус неодобрительно посмотрел на нее.
– Только слабый Король надеется на поддержку своих игроков. Ты слабак, сынок? – Он холодно и расчетливо смотрел на сына.
Винсент напрягся. Его взгляд был абсолютно невыразительным.
– Нет, отец, я не такой.
Огастус приподнял бровь и отступил. Шахматная фигура упала на землю.
– В любом случае уже слишком поздно. Следуйте своему плану, но если вы потерпите неудачу, я лично вмешаюсь. Произошло уже слишком много того, чего не должно было случиться.
Винсент тихо вздохнул.
– Я не разочарую тебя, отец.
Винсент развернулся и быстрыми шагами направился к выходу, а Регина и Блю с видимым облегчением последовали за ним. Винсент уже потянулся к дверной ручке, когда голос отца остановил его.
– Оставь Раба здесь, мальчик.
Винсент застыл, а я, парализованная страхом, прижала уши.
– Зачем? – спросил он. Впервые его голос дрогнул.
Огастус стоял перед камином. Тени от огня отражались на его лице.
– Зачем? Потому что я так сказал. Вот зачем. – Его голос был раздраженным.
Винсент так крепко схватил меня за поводок, что мне перестало хватать воздуха.
– Я не могу этого сделать, – ответил он.
– Винс, оставь ее здесь, – в панике прошептала Регина.
– Не хочешь? Почему? Если вы рассчитываете на то, что ваш план хорош, то она нам больше не нужна.
Больше не нужна. Слова ужасным эхом отозвались у меня в ушах. Я тихо зарычала.
– Она все еще может быть нам полезна, – сказал Винсент. Его голос звучал напряженно, а взгляд метался взад и вперед, словно искал путь к отступлению, которого не существовало. Ни слова не слетело с его губ о плане использовать силы Холлистера для снятия проклятия.
Огастус уставился на сына. В камине трещал огонь. Синий цвет внутри пламени начал распространяться и развеваться, пока комната не окуталась ледяной синевой. Сама тень Огастуса, казалось, неестественно росла, раздуваясь, будто лужа, растекавшаяся по земле.
– Слабак… – пробормотал Огастус, и Винсент поморщился. – Твоя слабость мне омерзительна. На мгновение я действительно подумал, что у тебя наконец-то есть все что нужно, чтобы стать Королем. Я был почти впечатлен. Почти. Ты хочешь защитить Раба от меня? Я не могу придумать другого объяснения твоим возражениям. Твой последний шанс, мальчик: оставь ее здесь и уходи.
