Доктор де ла Руа, вздохнув, кивнул.
– Конечно.
Винсент застонал и медленно поднялся. Регина сразу же оказалась рядом с ним, и они вместе спустились вниз по лестнице.
Это был мой шанс сбежать! Я должна была рассказать Джексону о том, что здесь видела. Я не клялась оставаться в Честерфилде, а лишь пообещала, но обещания могут быть нарушены. Я уже напрягла лапы и хотела бежать, но тут доктор де ла Руа схватил меня за ошейник и рывком потянул назад.
– Ну нет, Элис. Мы не можем отпустить тебя, чтобы ты рассказала всем об увиденном. И если отец поймет, что ты исчезла, последствия для Винсента будут только хуже. Мне очень жаль, – мягко сказал он.
Я зарычала и посмотрела на него. Док направил меня вниз по лестнице.
– Не смотри на меня так, – наконец сказал он, явно чувствуя себя неловко. – Мне самому все это не нравится. На самом деле я очень сожалею. Поверь мне.
Я продолжала смотреть на него, пытаясь понять то, что я только что увидела. Значит, Огастус Честерфилд, как и его брат Чарльз – или я должна называть его Карс? – был еще жив. Винсент был сыном Огастуса, а доктор де ла Руа, который до сих пор со мной дружелюбен, был старшим братом Белого Короля. Я рылась в голове в поисках информации об игре и Королях. До сих пор я верила, что только первенцы могут стать Королями. Оказывается, нет? Все ли Белые Короли произошли от Огастуса? Если так, то неудивительно, что за всю историю игры белая сторона так часто выигрывала. Огастус Честерфилд вырастил собственных чемпионов. Мне стало нехорошо.
И это свечение на руках доктора де ла Руа явно не было человеческим. Я обнаружила, что смотрю на них.
Док заметил это и почти смущенно улыбнулся.
– Ты никогда не задумывалась, почему некоторых взрослых пускают на поле?
Да, задумывалась, но тогда мне лишь сказали, что Проклятие допускает исключения. Не больше.
– Мисс Кросс и я – бывшие игроки. Я был Королем, а мисс Кросс – Королевой белого поля. Прошлую партию мы выиграли вместе. Как и все игроки, пережившие это испытание, впоследствии мы потеряли силы. Однако Проклятие – или в данном случае мой отец – позволило нам вернуться на поле, чтобы приносить пользу. Даже несмотря на то, что нас заставляют оставаться в тени и за каждое вмешательство сурово наказывают. Тем не менее у меня самого есть несколько полезных приемов. Когда я был Королем, я немного помогал с исцелением. Я, и мисс Кросс тоже. Поэтому мы выглядим довольно молодо. Проклятие, кажется, это не волнует. К счастью, отец тоже этого не замечает. – Несмотря на улыбку, он выглядел мрачно.
Я дернула ушами и фыркнула. Затем ненавязчиво выглянула в проход. Доктор де ла Руа – бывший игрок, но я – Ладья. Если у меня и есть шанс вырваться, то сейчас. Мне лишь нужно дождаться подходящего момента.
Он насмешливо улыбнулся мне.
– Я знаю, что мы тебе безразличны, Элис, но я говорю тебе это, поскольку считаю, что мы изначально должны были рассказать тебе все. Тогда, может быть, все сложилось бы иначе, кто знает. Мне очень жаль.
Прежде чем я успела среагировать, он вытащил из куртки шприц и воткнул иглу мне в бок. Я крикнула и вздрогнула, но в следующий момент мои глаза затуманились. Я споткнулась.
– Не волнуйся, это просто легкое успокоительное, чтобы уберечь тебя от глупостей.
Черт, черт, черт! Нет! Почему? Я зарычала, но это лекарство превратило мои конечности в пудинг, и я с трудом переступала с одной ноги на другую.
Он все еще улыбался, когда мы вошли в большой зал. Его голос был мягким, но хватка – неумолимой. Он открыл неприметную дверь, которую я бы, проходя, посчитала кладовкой для метел. Однако в нос сразу же ударил сырой, застарелый запах. Каменные ступени вели вниз. Доктор де ла Руа потащил меня за собой. Все глубже и глубже, пока мы не достигли старого подземелья, которое могло быть здесь со Средневековья. Подземное пространство зигзагообразно продвигалось сквозь тьму. Круглый каменный свод отзывался эхом наших шагов. Доктор направился к двери камеры. Он снял с меня намордник, а я была слишком ошеломлена, чтобы укусить.
Все во мне сопротивлялось, и я планировала побег, когда доктор де ла Руа протянул руку и прошептал мне:
– Я знаю, что ты не доверяешь нам, и это правильно. Но Винсент очень надеется снять проклятие. Он верит, что, если победит Проклятие, то будет свободен от нашего отца. Мы все страдали от него, но Винсент пострадал больше всего, он находится под постоянным давлением. Из-за этого он старается изо всех сил. Это не оправдывает его действий, но все мы совершали отчаянные поступки в безвыходных ситуациях. Надеюсь, однажды ты сможешь его простить. Если это хоть как-то утешает, я думаю, что ты дала этой игре то, чего не было ни у кого, – и это проблеск надежды. Даже если это не так, Винсент пытается уберечь тебя от бойни.
Сказав это, он толкнул меня в маленькую узкую камеру и захлопнул дверь. Я развернулась, зарычала и из последних сил бросилась к двери, но она была заперта. Сразу после этого я услышала, как шаги доктора де ла Руа стихли. Я взвыла и прыгнула на дверь, но успокоительное все еще действовало. Мне стало плохо, а дверь даже не скрипнула. Мысленно я ворчала, кричала, в то время как из моего горла вырывался только дикий лай.
– Видно, что у тебя есть мотивация выбраться, но она не имеет смысла, – внезапно прервал мои попытки дрожащий голос, заставивший меня слегка пошатнуться.
Худенькая фигура присела на голую койку и уставилась на меня усталыми зелеными глазами. Длинные, густые каштановые волосы спадали ей на лицо. Она выглядела подавленно, но я сразу ее узнала. Глория присела передо мной. Только на этот раз настоящая.
Глория слабо улыбнулась.
– Может, это подземелье и старое, но двери – нет. Я вывихнула большой палец на ноге, потому что слишком часто пинала дверь.
Вот отстой!
Она засмеялась.
– Да, я тоже так подумала.
Мои уши дернулись.
– Ты меня слышишь? – пролаяв, спросила я Глорию. Мне показалось, что я выгляжу нелепо.
Ее улыбка стала шире.
– Да, слышу. Кстати, я Глория, заклинатель домашних и дворовых животных Сент-Беррингтона. А ты ведь Раб? К сожалению, я узнала о тебе совсем незадолго до того, как меня похитили и заключили здесь. Я думала, что умру, если не поговорю с кем-то, кроме крыс. И поверь мне, крысы – не лучшие собеседники.
Я весело повиляла хвостом.
– Им стоило хотя бы телевизор тебе поставить, – ответила я.
Она хихикнула.
– Я тоже так считаю. Но, похоже, они считают хлеб с водой куда более интересным развлечением. Сначала и я так подумала, но пяти минут хватило, чтобы переубедиться. – Ее лицо помрачнело. – Я чертовски много думала, заметит ли кто-нибудь мое отсутствие. Но, очевидно, какая-то мелкая Пешка не так важна, чтобы ее искать. – Она замолчала, и я увидела одиночество и боль в ее глазах.
