Кап.
Кап.
Слезы текли все быстрее и быстрее, пока не стало похоже, что идет дождь. Может, и правда? Все, что я могла сделать, – это посмотреть в мертвые черные глаза Джексона.
Ни боли.
Ни страха.
Ни любви.
В нем ничего не осталось.
Я зарыдала. Настолько сильно, что это вернуло меня из летаргии. В тот же момент я почувствовала неприятное давление на свой череп.
– Шах и мат. Черный Король пал, теперь за ним последует Раб.
Я подняла глаза и заглянула в дуло того же пистолета, от которого погиб Джексон. Пистолет держал Огастус Честерфилд и улыбался. Я смотрела на него. Мое запястье горело. Никто этого не видел, но я это чувствовала. Глубоко внутри.
Чернота.
Бездонная чернота, пожирающая весь свет.
Кап.
Кап.
Кап.
Холодная влага щекотала мою щеку и стекала по дрожащим губам. Действительно лил дождь. Приближалась гроза. Я услышала слабое шипение первых капель, упавших на горящее игровое поле.
Послышались приближающиеся шаги.
– Положи пистолет, Огастус. Игра окончена, – тихо сказал Чарльз.
Огастус приподнял бровь.
– Я знаю. Я делаю это исключительно для моего душевного спокойствия.
Я сглотнула. Вот и все. Я посмотрела смерти в глаза, и они были синими как лед. Я должна была бояться, но все, что я чувствовала, – это окаменевшую руку Джексона в своей ладони.
– Прощай, Элис, – прошептал Огастус. Думаю, он впервые назвал меня по имени.
Я не отвела взгляд, когда он нажал на спуск.
– Нет! – Вместо выстрела послышался гневный крик, и Огастуса Честерфилда внезапно повалили на землю. – Не трогай ее! Не ты! Ни за что! Больше никогда!
Винсент? Я почти лениво моргнула и услышала хруст, когда Винсент ударил отца. Его кулак угодил в лицо. Кровь брызнула на землю, и ее тут же смыл проливной дождь.
– Винс… – начал было Огастус, но тот просто закричал и снова ударил. И снова.
Винсент взревел. Дождь стекал по его лицу густыми ручьями, а годы страха и боли, казалось, вырывались из него наружу. Он дрожал, а его отец, задыхаясь, сплюнул.
– Давай, Элис, мы должны убираться отсюда! – Руки схватили меня и потянули вверх.
Я снова посмотрела в голубые глаза. Чарльз. Бывший кот схватил меня, но моя рука застряла в окаменевшем Джексоне. Уйти было невозможно. Я закричала от боли.
Чарльз выругался, схватил упавший пистолет и выстрелил. Я вздрогнула, когда каменная рука разлетелась на дюжину осколков. Он щелкнул снова, но магазин был пуст.
Я недоверчиво моргнула, увидев осколки.
– Что… ты наделал? – пробормотала я, но Чарльз просто уставился на мое запястье, которое горело и пульсировало, как свежая рана.
– Вопрос скорее в том, что сделал Джексон? – спросил он меня.
Я не ответила. Но запястье загорелось как бы в ответ. Я вздрогнула и почувствовала, будто вязкая тьма выходит из каждой поры.
Рев заставил нас обоих в шоке взглянуть на Винсента. Он поднялся на ноги, тяжело дыша. Покачнулся, словно был пьян. Дождевая вода стекала с его лица, а кровь капала с разбитых кулаков.
Огастус застонал на земле.
– У этих твоих действий будут серьезные последствия.
Винсент пренебрежительно сплюнул.
– Увидимся в аду, отец.
Винс резко обернулся и схватил меня за руку. Было очень холодно и в то же время тепло. Из-за крови.
– Беги! – приказал он мне. Его пальцы переплелись с моими, и я почувствовала, как он потащил меня.
– Нет… Я… Джексон!
Я в панике сопротивлялась. Небо грохотало и гремело над нами. Вспышки молний прошивали небо. Вокруг все еще пахло пеплом.
– Он мертв, Элис, – рявкнул мне Винсент. После схватил и встряхнул меня. – Мы больше ничего не можем для него сделать.
– Я не могу… Я не могу… – Мои слова заглушили рыдания.
– Послушай, Элис, что бы ни стояло между нами, я не позволю своему отцу заполучить тебя. Ты спасла меня, теперь позволь мне спасти тебя. И если не для меня, то для него. – Он кивнул на каменную фигуру рядом с нами.
Я посмотрела на Винсента, затем посмотрела на Джексона, который стоял на коленях на полу. Дождевые слезы капали с его прекрасного лица. Все мое тело дрожало. Мне стало плохо. Шок. Я была в шоке.
– Возьми себя в руки! – Винсент снова встряхнул меня.
Мы услышали стон. Огастус сел. В его глазах сверкала жажда убийства. Он поднялся на ноги, но в то же время Чарльз ударил его и толкнул обратно на землю. Огастус взревел и вздрогнул, как лошадь.
– Пойдем, давай уйдем отсюда, пока его отвлекли, – сказал Винсент, увлекая меня за собой.
Моя рука лежала в его руке подобно онемевшей глыбе. Я знала, что должна оторваться и бежать в другом направлении от него, если это возможно, но все вокруг казалось расплывчатым. Словно меня от всего мира отделила стена из ваты. В тот момент Винсент мог бы сделать что угодно, и я не смогла бы сопротивляться. Я была глухой. Внутри и снаружи.
– Куда мы идем? – пробормотала я и споткнулась.
– Прочь с поля. Мы уходим. Есть секретный выход из офиса отца.
– Ты… ты знаешь, куда он ведет? – спросила я.
– Нет, но я надеюсь, что подальше отсюда.
Я посмотрела на него. Почему он взял меня с собой? Почему… почему Винсент сделал то, что сделал? Вопрос застыл у меня на устах, но я его не задала. Густой дым шел в нашу сторону, и от кашля засвербило в легких. Огонь мог вот-вот погаснуть, но к тому времени он полностью сожрал бы особняк.
Винсент, пытаясь защитить меня от дыма, зажал мне рот рукой, пока мы, спотыкаясь, шли по коридору. Здесь дыма было значительно меньше. Мы забежали в старый офис.
В камине горело несколько поленьев, которые Винсент тут же потушил полным графином вина. Запахло алкоголем, пеплом и смертью. У меня скрутило живот.
– Третий камень справа… третий камень справа… – бормотал Винсент.
Его пальцы пробежались по старому камню, нашли его и сжали. Раздался скрежет, а за ним скрип. Камин задрожал и застонал, на тлеющий пепел посыпалась небольшая струя каменной пыли, и в следующее мгновение задняя стенка камина повернулась внутрь.
Перед нами протянулся туннель. Винсент глубоко вздохнул, крепче схватил меня за руку и затащил внутрь. Мы спустились по узкой каменной лестнице. Она закрутилась у меня под ногами головокружительной спиралью. Было так тесно, что мы могли идти только друг за другом. Наше дыхание громко и неистово отдавалось от стен. В голове все крутилось. Я не могла думать. На самом деле я даже не могла ходить. Все, что я хотела, – это кричать. Я сделала это мысленно. Громко и пронзительно, как раненое животное.
