Доктор де ла Руа прищелкнул языком.
– Боль чувствуешь?
– Нет, Док.
– Хм… – пробормотал он, нахмурившись.
– Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, что именно сделал Чарльз?
Мы с Винсентом обменялись взглядами. Он вопросительно приподнял бровь, а когда я кивнула, он повторил историю.
Я с облегчением откинулась назад. Прямо сейчас я была поражена тем фактом, что просто находилась рядом с Джексоном. Я почувствовала покалывание на коже. Мои волосы встали дыбом, когда я взглянула на Джексона и встретилась с ним взглядом. Какое-то мгновение мы очень пристально смотрели друг на друга. Не моргая. Не отводя глаз. Однако на его губах расплылась нежная улыбка.
– Понятно, – пробормотал доктор. Наконец де ла Руа надел очки. – Мне кажется, что второй Раб обладает способностями вроде моих. Он может лечить, но на гораздо более высоком уровне. Рана, может, и выглядит плохо, но она зажила. Чтобы найти пулю, мне нужно снова открыть рану, и в данном случае я не хочу рисковать. Мы должны спросить Чарльза, что именно он сделал. А пока успокойтесь. И если тебе покажется, будто что-то со здоровьем не так, то приходи ко мне. Сразу. А пока я просто заклею рану.
– Делайте то, что считаете нужным, Док, – спокойно сказал Джексон.
Доктор де ла Руа кивнул и принялся за работу.
– Эй, Док? – спросила я, стараясь не позволить тишине накрыть нас с головой.
– Хм-м? – рассеянно пробормотал он.
– Я уже очень давно об этом думаю. Почему тебя зовут де ла Руа, а не Честерфилд?
– Де ла Руа – фамилия моей матери. После того, как я выжил на поле… Ну, скажем так, я хотел начать все сначала. Вот почему я отбросил это имя. В любом случае я никогда не был хорошим Честерфилдом. Всегда слишком мягким. – Он вздохнул про себя, но улыбнулся, как будто втайне гордился собой.
– Отцу это не нравилось, – прорычал Винсент.
Де ла Руа вздохнул.
– Нет. Но в данном случае спасение моей души было важнее его капризов.
Потом стало тихо. Я выглянула в окно, за которым виднелась небольшая зеленая территория парка. Снаружи пролетел белый ворон. Даггер, последний Ладья Честерфилда. За все это время я ни разу не видела его в человеческом обличье, но знала, что Винсент регулярно с ним советуется. Даггер осматривал все. Я так и не узнала, что он видел и слышал, но теперь я достаточно доверяла Винсенту, чтобы знать – он скажет мне, если будет что-то важное. По крайней мере, если это касается игры. Во всем остальном он по-прежнему походил на устрицу, которая не хочет открываться.
В последние несколько месяцев я снова и снова подлавливала его – Винс сидел в своей комнате, любовно поливал большое тропическое растение, благоговейно ласкал листья и выглядел таким же сломленным, какой я себя чувствовала. Я тоже начала тайно поглаживать растение. Это не особо помогло, но все же лучше, чем ничего.
Но теперь то, что наполняло мою пустую душу, сидело передо мной, тихо смеясь и разговаривая, пока его грудь зашивали. В моей голове и в сердце был беспорядок. Я чувствовала себя, по крайней мере, такой же разбитой, как в день его смерти.
– Спасибо, Док, как новенький. Моя тетя тоже здесь? – спросил Джек после того, как, казалось, прошла вечность.
– Не за что. Мисс Грейсон получила серьезные ожоги. В настоящее время она получает лечение в Мемориальной больнице Фокскрофта. Но она должна поправиться. Мисс Кросс уже покинула город.
– Ее сложно убить, не так ли? – насмешливо спросил Джек, но с явным облегчением от того, что директриса выжила.
Де ла Руа фыркнул.
– Мы тогда дрались на поле. Она была прекрасной Королевой. Женщина прочнее кожаной обуви. Тебе не стоит беспокоиться. Что ж, если ты поймешь, что рана загноилась, или возникнут другие осложнения, немедленно обращайся ко мне.
Джексон снова застегнул рубашку и спрыгнул со стола.
– Спасибо, Док, – пробормотала я.
Доктор коротко кивнул мне, но его глаза метнулись к Джексону.
– Я точно не знаю, что здесь происходит, и не поймите меня неправильно, я ценю чудо, оказавшееся передо мной. Но чудо такого масштаба всегда имеет свою цену.
Я почувствовала на себе пристальный взгляд Джексона, и мне захотелось закричать, притянуть его к себе и поцеловать. Но из-за того, что я была трусихой, я этого не сделала. Вместо этого лишь отвернулась. Трусиха, как я и сказала. Челюсть Джексона сжалась. Он кивнул.
– Увидимся позже, – пробормотал доктор де ла Руа.
Винсент кивнул, и мы вместе вышли из офиса.
Джексон молча огляделся. Он выглядел бледным, но удивительно стойким, когда мы шли к большой современной кухне особняка Фокскрофт. На самом деле здесь также присутствовала столовая, но игроки часто собирались на кухне, чтобы поесть. Изольда взмахивала кухонным скипетром и лупила деревянной ложкой всех, кто действовал ей на нервы во время выпечки. По большей части это был Бастион, скрючившийся возле печи, как щенок.
Когда мы распахнули дверь на кухню, Иззи ставила яблочный пирог на стол. Бастион самопроизвольно высунул хвост, в восторге покачивая им.
Регина села рядом с ним и побледнела, увидев Джексона.
– Господи. Так это действительно правда.
– Ты должна мне десять баксов, – пробормотал Бастион, виляя хвостом и хватая кусок пирога.
Изольда хлопнула его по пальцам деревянной ложкой и стала раздавать тарелки. Она изменилась, но все еще выглядела немного невменяемой. Снова и снова она бросала нервные взгляды в сторону Джека, который остановился и изучал сначала Бастиона, затем Регину.
– Я бы никогда не подумал, что вы можете находиться в одной комнате, не вгрызаясь друг другу в глотки, – заявил он почти ошеломленно.
Винсент фыркнул.
– С тех пор как ты ушел, многое изменилось, – он открыл банку Red Bull и прислонился к кухонной стойке.
– Кажется, так и есть. – Джексон медленно скользнул в кресло и налил себе огромную чашку кофе.
Я сделала то же самое и села рядом с ним. Мы были так близко, что наши бедра могли соприкоснуться. Но они этого не сделали. Я села рядом с ним, и все внутри меня сжалось от тоски и страха.
– Что ж, я думаю, нам пора посвятить всех в курс дела. Где кот? – спросил Винсент.
– Я здесь, – послышалось из-за кухонной стойки, и Винсент вздрогнул, когда Чарльз обернулся человеком и сел рядом с ним. В руке он держал недоеденный сэндвич с тунцом.
У меня перехватило дыхание. Сейчас, когда он сидел там, свесив ноги, а светлые волосы ниспадали на морщинистый лоб, никто бы никогда не догадался, кем был Чарльз Честерфилд на самом деле. Что жизнь с ним сделала. Вероятно, впервые с тех пор, как я узнала, кем он был, я почувствовала по отношению к нему что-то помимо гнева. Мне было его жаль. Будто почувствовав это, Чарльз поднял глаза. Он криво улыбнулся мне, но в его глазах мелькнула грусть.
