– С чего ты взяла?
Кристина не была уверена, что ей стало легче от такого ответа. Когда сама паникуешь, куда выгоднее иметь рядом человека, сохранившего холодный рассудок, а не паникующего так же, как ты. От последнего помощи не дождешься и морального облегчения от того, что не тебе одной страшно, не испытаешь.
– Просто ты ведешь себя так, как будто ничего такого не происходит, – заметила Кристина.
– Пока и впрямь ничего такого и не происходит.
– Пока? А что должно произойти?
– Не знаю. Я, видишь ли, тоже первый раз в такой ситуации.
Наступила тишина, и Кристина вдруг поняла, что разговор с Фьором помог ей отвлечься от подозрительных шорохов и пугающих звуков, и, как только она перестала обращать на них внимания, страх отступил. «Ну, точно, это все у меня в голове. Наслушалась страшилок, поверила им – и теперь надумываю тут себе черт знает что», – сердито отчитала себя Кристина.
Что ж, если дело и правда в ее расшалившемся воображении, то, значит, все, что требуется, – это собрать свою волю в кулак и не давать ему снова разыграться и опять запалить фитиль тревоги и беспричинного страха. К счастью, воля человека – полностью в его руках, что бы он по этому поводу ни думал. Значит, все получится, надо только хорошенько сосредоточиться! И для начала самой поверить в то, что у нее есть контроль над собственным воображением.
Намеренно не обращая внимания на подозрительные тени, которые начали плясать на стенах, Кристина спросила:
– И все-таки – почему ты решил зайти сюда во второй раз? Ты же знаешь, чем тебе это грозит.
– Я потерял дар, который дал мне цирк, – ответил Фьор. – Без него я не смогу выступать, а это значит удаление. Тебе уже рассказали про удаления?
– Рассказали. Правда, мне до сих пор не верится…
– Ты же видела, как исчез Сол. Это не иллюзия и не цирковой фокус, хотя все зрители наверняка подумали именно так. Он действительно исчез.
– И все равно поверить в такое трудно, – вздохнула Кристина. – Даже если происходит у тебя на глазах.
– Ну да, в обычной жизни мы настолько не верим в чудеса, что, даже если становимся их свидетелями, всегда находим им тривиальные объяснения.
Видимо, глаза начинали постепенно привыкать к полутьме, потому что Кристина поняла, что теперь немного видит лицо Фьора.
– Значит, ты потерял свой дар, – вспомнила она. – Как это случилось?
– Воспользовался им за пределами цирка. А это строго запрещено.
– А что за дар у тебя был?
– Огонь. Я мог управлять огнем.
– Серьезно? – Кристина шумно выдохнула. Опять она столкнулась с вещами, которые совершенно невозможны в обычной жизни, и ей было крайне сложно их принять.
– Вполне. Ну а поскольку дара я лишился и мне грозит удаление, то положение у меня, сама понимаешь, отчаянное и критическое.
– Ты очень спокоен для человека в отчаянном и критическом положении.
– А что, если я закачу истерику, это мне как-то поможет? – спросил Фьор с такой убийственной иронией, что Кристина, несмотря на крайне неуютную обстановку, усмехнулась. – Но мне и впрямь нечего терять, поэтому я могу позволить себе рискнуть зайти сюда во второй раз и сойти с ума. Но я подумал: вдруг мне повезет, и во второй раз я получу новый дар. Или верну старый. Да, такого никто раньше не делал – но что, если у меня получится? В конце концов все когда-то получается впервые.
– Ну да, когда-то в конце концов у кого-то одного и получается. Но только до этого оно не получается у сотен, а то и тысяч других людей. И некоторые из этих тысяч навсегда впадают в депрессию, и их жизнь идет под откос.
– Да ты, я посмотрю, прямо фонтан оптимизма и жизнерадостности, – насмешливо протянул Фьор.
– Обстоятельства, знаешь ли, не располагают, – огрызнулась Кристина, привычно ощетинившись. – И потом, а ты сам-то как в цирке оказался? Явно же не потому, что радовался своей жизни?
– Ты права. Извини, – тут же пошел на попятную Фьор.
Кристина на миг даже растерялась от того, с какой готовностью он это признал. Если подумать, она не могла припомнить людей, которые могли вот так сразу признать свои ошибки, даже самые мелкие. Все, кого она знала, старались отстоять свою позицию до конца, а если и приходилось идти на попятную, то находили десятки оправданий… И в первую очередь – она сама.
Некоторое время оба молчали, и Кристина сразу заметила, что в тишине снова послышались подозрительные шорохи, от которых мурашки бежали по коже. Они действительно стали громче или так кажется, потому что она начала прислушиваться? И ей кажется или они действительно доносятся со стороны зеркала?
Одно было ясно: если все оставить как есть, то от полноразмерной паники Кристину отделяет буквально минута-другая.
– Ну что, мы так и будем у двери стоять? – громко спросила она, стараясь словами прогнать подкрадывающийся страх. – Пошли искать.
– Что искать? – не понял Фьор.
– То, что нас выберет. Ну, или как там оно у вас работает.
– Мы не ищем реквизит, это он нас находит.
– Если мы и дальше будем стоять у входа, то нас найдет не реквизит, а паническая атака. И если она будет достаточно сильная, мы и впрямь можем стать идиотами. Лично мне эта перспектива как-то не очень. Так что ты как хочешь, а я пошла.
С этим храбрым заявлением Кристина сделала пару шагов вперед. Она уже довольно отчетливо различала силуэты, и этого хватало, чтобы как минимум не натыкаться на острые углы.
– И куда ты собралась? – нагнал ее голос Фьора.
– Для начала – к телефону. Я помню, где он стоял. А ты помнишь, где лежал твой реквизит? Кстати, что это было?
– Огненная булава, – ответил Фьор.
Послышался какой-то шум, затем что-то глухо упало, и фаерщик чертыхнулся.
– И как ты умудрилась тут пройти и ничего не сбить? – проворчал он.
– У меня глаза уже привыкли к темноте, и я кое-что вижу, – ответила Кристина.
Обернувшись, она увидела, что Фьор согнулся, опираясь одной рукой о стену, а другую прижимая к себе. Кристина и рада была бы помочь, но не представляла, что может сделать. Беспомощно потоптавшись на месте, она наконец задала совершенно идиотский вопрос:
– Очень больно?
– Смотря что подразумевается под «очень», – сквозь сжатые зубы процедил Фьор.
– Это был несчастный случай? Во время твоего выступления у нас в городе?
– Нет. В конце номера я всегда выполняю этот трюк с огнем по коже. Но, конечно, делать его, когда ты управляешь огнем и он тебя не обжигает, куда комфортнее, – попытался пошутить Фьор.
Кристина внутренне содрогнулась, представив себе, каково это – добровольно себя поджечь.
