А за искрами были глаза. Эти глаза смотрели прямо на мужчину, стоящего возле высокого костра, и Фьор ощущал, как того буквально раздирало от торжества и от страшной боли. Мужчина одержал победу – но он горевал о поражении.
Чьи это глаза в костре? Ему чудится, или среди снопов искр он видит и губы, которые беззвучно шевелятся, произносят слова, которые ему во что бы то ни стало надо услышать? Ближе! Ему надо посмотреть ближе! Ему обязательно надо услышать, что говорит тот, кто горит в костре!
…На этот раз боль взорвалась в другой щеке. Фьор зашипел и почти с ненавистью зыркнул на Вита.
– А полегче нельзя было?
– Когда надо тушить пожар, «полегче» – это не тот подход, который требуется, – ответил Вит и кивнул на целый костер, который, сам того не заметив, снова разжег на земле перед собой Фьор.
Фаерщик вздрогнул, погасил огонь в пальцах и затушил костер.
– Вспомнил? – спросил Вит.
Фьор задумчиво кивнул. Он вспомнил, как потерял связь с реальностью и упустил контроль над огнем: он хотел добраться до источника чужих воспоминаний у себя в голове, и чем ярче горел его огонь, тем больше он видел. Интересно, насколько большой костер потребуется, чтобы узнать всю историю целиком?
– Ты правда теряешь контроль над огнем?
– Нет. Скорее теряю связь с реальностью и не осознаю, что разжигаю огонь все больше.
– Не скажу, что твой ответ меня успокоил, – хмыкнул Вит.
– Я тоже, – мрачно согласился Фьор.
А что, если в следующий раз он сам не заметит, как задумается, и случайно спалит весь цирк?
Фьор вздрогнул. Хватит, он уже достаточно сжег в своей жизни. Свое собственное прошлое. Свои обиды на судьбу. Тот клуб, где была Ира… Он не может сжечь еще и то место, которое стало для него самым близким к тому, что называют домом!
Но как можно быть уверенным, что это не случится вновь?
Как это всегда бывало в моменты сложных раздумий, Фьор начинал прищелкивать пальцами, то вызывая, то гася огонь, словно играя с зажигалкой.
Раньше пламя никогда не выходило из-под контроля, это началось после того, как Крис вернула ему огонь.
Крис… Это все-таки ее рук дело? Но что она могла сделать не так? Если никто прежде не делал ничего подобного, ни о каком «не так» не может быть и речи. Она искренне хотела помочь – и помогла; у него снова есть огонь, не так ли? Конечно же, это не ее вина, что он теряет контроль над пламенем. Возможно, это потому, что он получил дар во второй раз. Возможно, это месть цирка за нарушение правил: сначала лишить дара, провести через круги ада, а затем вернуть – но только для того, чтобы показать, что дар-то бракованный!
Фьор заставил себя успокоиться. Его теории ничего не стоят, потому что у него нет способа их проверить. Значит, вместо того чтобы тщетно размышлять, почему это происходит, нужно сфокусироваться на том, как это можно предотвратить.
И ответ Фьор уже знал. Нужно просмотреть видение от начала до конца. Узнать, что происходило на той поляне, кто был в костре – и почему этот взгляд все переворачивал в его душе. И тогда контроль над огнем должен будет вернуться.
* * *
После ужина Графиня объявила, что ночевки не будет и им предстоит ехать без остановок. Город, где у них намечено следующее выступление, довольно далеко, и надо поспешить, чтобы успеть.
Эти слова были встречены недовольным ворчанием циркачей и громкими, демонстративными претензиями Кабара. Графиня не подавала вида, что ее это как-то задевает, но Кристина прекрасно помнила подслушанный разговор и больше не покупалась на обманчиво невозмутимый вид директора.
Стройный, изящный Лас, как всегда, стоял чуть позади Графини, с этим своим отрешенно-одухотворенным выражением лица, – и, как всегда, помалкивал и не вмешивался. Кристина увидела, как Ковбой насмешливо вздернул бровь и, демонстративно выплюнув соломинку на землю, послал Графине выразительный взгляд.
Когда Кристина вернулась к своему трейлеру, то увидела рядом с ним Мануэля и Вита, которые о чем-то спорили.
– Нет, я поеду! – донеслось до нее восклицание Мануэля. – У тебя уже был шанс. Да у тебя была уйма шансов, Риона в цирке давно! Почему тебе приспичило именно сегодня?
Ответа Вита Кристина не разобрала, услышала только ответную реплику гимнаста:
– Ну раз так, значит, сегодня моя очередь. Я, в отличие от тебя, не жду удачного момента до бесконечности, я его сам создаю.
Тут Мануэль заметил Кристину, повернулся к ней и шутливым жестом предложил зайти в трейлер. Вит стоял рядом, скрестив руки на груди; вид у него был недовольный, на скулах играли желваки.
Воздушный гимнаст зашел вслед за Кристиной и уселся в кресло водителя.
– Сегодня ночью мой черед вас катать, – весело сообщил он девушкам, а потом повернулся к Кристине: – Хочешь составить мне компанию, Крис? – предложил он.
Взгляд Джады, ударивший в спину, словно нож, Кристина ощутила почти физически, даже не надо было оглядываться. Но от предложения Мануэля сердце уже сплясало залихватскую ирландскую джигу, и отказываться не хотелось. В конце концов, какого черта она вечно должна подстраиваться под других? Чем более удобной пытаешься стать для всех вокруг, тем больше от тебя требуют и ожидают; это Кристина уже давно поняла, только у нее не хватало духу разом решиться изменить поведение. Что ж, у Кристины не хватало – а у Крис хватит!
– Ну как, привыкаешь потихоньку к нашей жизни? – спросил Мануэль, когда Кристина устроилась на маленькое сиденье рядом с креслом водителя, завел мотор, и трейлер мягко заурчал.
– Сложно сказать, – ответила Кристина, пытаясь утихомирить порхание бабочек в животе. «Только не веди себя как восторженная идиотка просто потому, что с тобой говорит парень, который тебе нравится. Только не веди себя как идиотка!» – Да и я, честно говоря, не слишком стараюсь привыкать. Мне, знаешь ли, светит скорое удаление, и раз так, то задача привыкания для меня совсем неактуальна.
– Цирк не стал бы тебя выбирать просто для того, чтобы сразу же удалить. Наверное, у него для тебя приготовлена какая-то особенная роль.
Как всегда, Кристина чуть вздрогнула от слова «особенная».
– Ты давно здесь? – спросила она, меняя тему.
– В «Колизионе» – полгода.
– В «Колизионе»? – сразу обратила внимание на это уточнение Кристина. – А раньше?
– А раньше я был в другом цирке.
– Значит, это правда? – ахнула она. – Есть и другие? И много их?
Мануэль как-то странно на нее покосился, но все же ответил:
– Не знаю. Но точно больше одного.
– А почему оттуда ушел?
– Я не ушел. От меня, скажем так, избавились.
Кристина молча ожидала продолжения. Мануэлю же, казалось, не слишком хотелось распространяться на эту тему.
