Кричали, похоже, не у одной Кристины; мнущийся за спиной Графини Лас неловко подпрыгнул – и припустил назад. Графиня его бегства, похоже, не заметила, она сцепила руки в замок и выставила их перед собой; серебряное кольцо на пальце ярко сверкало, и Кристине казалось, что от его мерцания в воздухе появился едва заметный щит серебристого света. А вот Ковбой каким-то образом почувствовал, что Лас сбежал; он оглянулся через плечо, увидел улепетывающую фигуру и криво усмехнулся.
Кристина почти ожидала, что Ковбой привлечет внимание Графини к побегу Ласа. В конце концов, та ему явно нравилась, и было бы логично, если бы он не упустил возможности указать на недостатки соперника. Но Ковбой этого не сделал. А когда его взгляд встретился с Кристининым, он едва заметно ухмыльнулся и слегка повел плечом, будто подслушал ее мысли и без слов дал понять, что ему не нужно полагаться на недостатки других, чтобы выиграть самому.
Тем временем гончие огромными скачками приближались к цирковому городку на колесах. Уже можно было разглядеть, что монстры и впрямь походили на волков – точнее, на мистические их версии; они словно сошли с иллюстраций книг или кадров из фильмов про оборотней и вампиров. Ну и конечно, они были объяты огнем. Но пламя не заменяло им шерсть; каждую из гончих словно окутывал прозрачный кокон, повторяющий все изгибы тела, а на нем плясали огненные язычки.
Фьор неожиданно сделал шаг назад, к Кристине, наклонился к ее уху и шепнул:
– Крис, уходи!
– Что? – автоматически переспросила Кристина; она не отрывала взгляда от приближающихся гончих и, хотя слышала слова, не понимала их значения.
– Я говорю, уходи! – громче повторил Фьор и для верности взял ее за плечи и попытался развернуть к трейлерам и автобусам.
По всему телу прошел электрический разряд, и на мгновение – короткое и в то же время бесконечное, потому что время застыло, – мир вокруг исчез, растворился без следа. Знакомое ощущение. Кристина приготовилась к тому, что сейчас снова появится видение языков пламени, окружающих ее со всех сторон, и по другую сторону огненной завесы она увидит глаза, в которых смешались боль и торжество. Но на этот раз все оказалось по-другому. Глаза по-прежнему были – но без торжества и боли; только обожание и испуг. А вместо языков пламени был другой огонь, холодно-зеленый, словно пойманное северное сияние, только разливался он не по небу, а под ногами. И в глубине его корчились, словно в адских муках, темные фигуры.
Кристина не видела лицо, но почти слышала обращенную к ней мольбу. А затем ладони ощутили прикосновение обжигающе холодного железа, Кристина вздрогнула – и видение пропало, оставив ее задыхающейся, словно она только что пробежала спринт.
Хотя все заняло какое-то мгновение, но Кристине казалось, что оно растянулось на целую вечность. И когда видение исчезло, ладони все еще ощущали покалывание от холода.
– Что это было? – испуганно выдохнула Кристина. – Ты тоже видел, да?
Фьор встряхнул головой, словно отгоняя наваждение.
– Я… – начал он, но совсем близко раздался жуткий вой, и это сразу отодвинуло только что пережитый шок в самый конец списка вещей, о которых надо беспокоиться. Прямо сейчас нет ничего важнее, чем пережить встречу с гончими. А уже потом можно подумать и над тем, что только что произошло – и почему это случается именно тогда, когда рядом находится Фьор.
– Ну, что делаем, Графиня? – раздался беззаботный, словно они были на пикнике, голос Ковбоя, хотя напряженная поза говорила сама за себя. – Бежим? Или отбиваемся?
Графиня что-то ответила, но Кристина не расслышала, потому что Фьор повторил:
– Пожалуйста, Крис, уходи!
Кажется, он хотел добавить что-то еще, но его прервал грохот выстрелов. Кристина тут же перевела взгляд на Ковбоя. Тот стрелял точно так же, как на арене во время выступлений: стремительно и незаметно. И наверняка должен был попасть; Ковбой всегда попадал! Даже в таких условиях, когда казалось, что это было невозможно. Если он мог сбивать все десять стремительно запущенных в воздух тарелочек, при этом стоя к ним спиной, он просто не мог промазать мимо несущихся на них чудовищ.
И все же гончие и не подумали падать замертво. Либо Ковбой промахнулся – что было совершенно невероятно, либо обычные пули не причиняли им вреда.
Ковбой снова вскинул пистолеты. Кристина напряглась в ожидании выстрелов, но все равно оказалась не готова к тому, что произошло: она увидела пули, которые плавно, словно на кадрах замедленной съемки, вырвались из дул и устремились вдаль, пронзая воздух, отчего тот расходился кругами, словно вода. За пулями тянулся след, больше всего походящий на клубы синего дыма, и по нему можно было легко наблюдать за траекторией движения пуль.
В иных условиях Кристина наверняка задумалась бы, почему она видит то, что в принципе невозможно, и стала бы гадать, что это – игра ее воображения или очередное мистическое проявление того странного мира, в котором она оказалась. Но не сейчас. Сейчас все внимание было сосредоточено на трех огненных точках, которые неумолимо приближались к цирку.
По тянущемуся синему дымчатому следу Кристина отчетливо увидела, как пули попали точно в гончих. Но огненные твари даже не дрогнули; Кристине показалось, что пули прошли сквозь них. Неужели гончие нематериальны? Но если так, то, значит, они не могут причинить им реальный вред, а это хорошая новость, не так ли?
Успокаивающие выходы логики никак не помогали справиться с паникой. Глаза видели приближающихся огненных тварей, уши слышали дикий вой, и эти органы чувств на пару стали полновластными хозяевами организма, легко заглушая доводы разума.
Ковбой сделал какой-то странный короткий жест рукой, и в пальцах появилась пуля. То, что она необычная, Кристина поняла сразу же, хотя раньше и обычных в глаза не видела. Но эта пуля светилась – и при этом казалась прозрачной. Этакая призрачная пуля. Ковбой ловко вставил ее в барабан, вскинул револьвер, прицелился – и…
И Кристина была совершенно, абсолютно, стопроцентно уверена, что в самый последний миг он намеренно дернул рукой, и пуля ушла немного вверх. А еще она была уверена, что эта пуля, попади в гончую, смогла бы причинить ей вред.
Собственно, так и случилось. Хоть и выпущенная намеренно выше, пуля все равно задела одного из огненных монстров, прошив плечо, и тварь сначала издала душераздирающий вой, а потом заскулила и закружилась на месте.
Кристина ждала, что Ковбой повторит свой трюк с пулей, но вместо этого он обернулся к Фьору и сказал:
– Я все. Теперь твой выход.
Фаерщик непонимающе нахмурился.
– Ты для чего с огнем играешь? – Ковбой кивнул на язычок огня, который то появлялся, то исчезал в пальцах Фьора. – Чтобы произвести впечатление на девушек?
– Ты что, предлагаешь стрелять в них огнем?
– Нет, я предлагаю тебе постоять и порассуждать об этом, – перебил Ковбой. – У нас же есть все время на свете!
