Тэмсин пожала плечами:
– Я тебе заплатила.
– Фальшивыми монетами! – резко бросила торговка. – Ты мне должна.
Тэмсин фыркнула от удивления:
– Нет.
Уверенность в собственной правоте озарила лицо гостьи:
– Ты воровка. Я требую платы. Я… Я пожалуюсь на тебя!
Ведьма подняла бровь:
– Кому?
В поисках ответа торговка оглядела дом.
– Я обращусь к Ковену.
Все это начинало раздражать. Ну да, Тэмсин заплатила девчонке пуговицами, обращенными в монеты, но она поступала так с торговцами Лэйдо годами. Никто не скандалил. Никто не рискнул явиться к ней в дом и потребовать настоящей платы. Горожане, может, и старались теперь держаться от нее подальше, но по крайней мере выказывали уважение. Они знали, на что способна ведьма, и боялись ее.
А эта торговка ее не уважала. Носик гостьи сморщился, будто она почуяла какой-то неожиданный запах и не могла понять, откуда он исходит. Она осмотрела комнату, задержала его на потолке на несколько мгновений, а потом с явным усилием вернула внимание Тэмсин, которая чувствовала растущее подозрение. Чудовищно странная девица!
– Ковену нет дела до таких, как ты. Смирись и уходи.
Серые глаза гостьи полыхнули яростью.
– А если я – исток, они меня послушают?
Тэмсин смерила ее взглядом с головы до ног. Смелое заявление. Почти впечатляющее.
– Ну, ты не исток, так что вопрос бессмысленный, тебе не кажется?
– С чего ты решила, что я не исток? – Девушка вызывающе выдвинула челюсть.
Тэмсин уставилась на нее с непониманием.
– Потому, что мы на вид ровесницы. Я знаю всех, кто учился со мной в академии, но только не тебя.
Девушка насупилась.
– Я…
– Нет, нет. – Тэмсин прижала ладони к ушам. – Я не знаю. Что важнее, – она наклонилась ближе и заговорщически зашептала, – и не желаю знать. А теперь хватит тратить мое время, убирайся!
Гостья вытаращилась. Тэмсин невольно принялась распутывать волосы. Этот словесный поединок был по крайней мере достаточно забавным, чтобы отвлечь ведьму от всяких цветов и книжек в черных обложках. Она даже почувствовала что-то на миг – конечно, не веселье, лишь тень его, – но теперь хотелось, чтобы девушка ушла.
– Иди давай. – Она махнула рукой, выгоняя гостью.
– Меня зовут Рэн.
Тэмсин подняла брови:
– Я должна тебя с этим поздравить?
Девушка – Рэн – с жутким скрежетом отъехала на стуле от стола.
– Все ведьмы такие противные?
Звучало так, будто ответ не требовался.
Тэмсин сжала губы и промолчала. Пусть верит во что хочет. Не впервой.
– Ладно, вот. – Рэн поднялась на ноги и достала из заднего кармана штанов письмо. – Прибили к двери. А ты нечасто выходишь наружу, да?
Ее взгляд задержался на Тэмсин еще на миг – прежде чем опять пробежаться по пыльному дому.
Тэмсин выхватила пергамент у Рэн, но раздражение утихло, когда она заметила знак на восковой печати.
– Откуда ты его взяла? – резко спросила она.
Вид у Рэн был озадаченный.
– С двери. Я же сказала… – Она утихла, когда Тэмсин вперилась в слова, написанные черными чернилами.
«Так как отношения между магами и простолюдинами ухудшаются, Ковен настаивает на вашем участии в поисках темной ведьмы. Вернитесь Внутрь, чтобы отметиться. Тот, кто обнаружит преступницу, будет щедро одарен. Вы получите все, чего может пожелать ваше колдовское сердце.
Удачной охоты».
Внизу стояла подпись Главы Ковена.
У Тэмсин голова шла кругом. «Вернитесь Внутрь», – велело письмо; но разве она имела такое право? После всего, что натворила?
Ее ведь изгнали. И все-таки записка оказалась на ее двери. Кто-то хотел, чтобы Тэмсин вернулась. Разумно вообще-то. Она была единственной живой ведьмой, некогда замешанной в темной магии.
Остальных казнили.
Она одна знала, каково это – держать в руках эту необузданную, волнующую энергию. Она одна знала, как нужно отчаяться, чтобы к ней прибегнуть. Она одна знала, как мучительны последствия.
Возможно, это что-то да значило. У них было нечто общее с этой темной ведьмой. Тэмсин могла ее понять. А если она найдет ее, все Внутри будут ей обязаны. Она сможет остановить заклятье до того, как кто-нибудь погибнет. Сможет очиститься в глазах Ковена.
А если ее простит Ковен, то, может, она и сама однажды простит себя.
– Отправишься туда?
Вздрогнув, Тэмсин выронила письмо и шарахнулась от голоса, что раздался прямо над ухом. Она совершенно забыла о Рэн.
– Ты зачем через плечо читаешь? – Ведьма смахнула с лица выбившуюся прядку, пытаясь восстановить самообладание.
– Тебя всю перекосило. – Рэн попыталась изобразить выражение лица Тэмсин. – Мне стало любопытно.
Гостья слегка пожала плечами, будто вовсе и не лезла не в свое дело.
– Ну, так что?
– Нет. – Губы Тэмсин сжались в тонкую линию. Сама мысль об этой возможности испарилась. Она не достойна прощения. Ее изгнали заслуженно. Тот, кто прислал этот призыв, не обратил внимания, кому отправил письмо. Его просто разослали всем подряд.
– Но дело же в темной магии. – Рэн подобрала записку с пола и сердито ткнула в нее пальцем: – Вот тут написано.
– Я знаю, что такое темная магия, – отрезала Тэмсин. Наглую гостью давно следовало выпроводить.
– И почему ты не хочешь бороться с ней? – Девушка подняла взгляд на Тэмсин; глаза будто глядели в самое сердце.
– Я хочу, – слова сорвались с губ так быстро, что Тэмсин не успела их сдержать.
– Замечательно, – оживилась Рэн. – Тогда отправимся вместе.
– Что ты несешь?
– Я же уже сказала, – ответила гостья, нахмурившись в замешательстве. Глубоко, медленно вдохнула и продолжила: – Я – исток.
Тэмсин забеспокоилась, в своем ли Рэн уме.
– Нет, – сказала она, осторожно отступая назад. – Ты не исток.
Рэн пугающе быстро подошла. Взяла Тэмсин за руку, сплела пальцы. Тэмсин хотела вырваться, стряхнуть эту ненормальную, но, дернувшись, ощутила, как внутри разливается нечто незнакомое, теплое – оно поднялось по руке, угнездилось в груди, затрепетало в животе. На миг это было почти настоящее чувство.
Сначала Тэмсин решила, что это с непривычки. Она редко касалась других людей, а теперь держала за руку девушку – и пожалуй, хорошенькую. До проклятия хорошенькие девушки всегда заставляли Тэмсин трепетать. Но затем она вдруг поняла. То же самое происходило, когда они работали на уроках вместе с Леей как ведьма и исток. Тэмсин чувствовала себя словно ведро, которое опустили в колодец. Исток заполнил ее всю, напитал магией до краев будто вода.
