– Все это иллюзия, – тихо сказала Рэн, протягивая руку к Тэмсин. – Что бы тебе ни показывали, этого не существует.
Когда она легонько коснулась плеча ведьмы, та вскрикнула от страха. На лице Тэмсин боролись надежда и отчаяние, когда она посмотрела на исток.
– Все хорошо, – сказала Рэн, но дрожащий голос выдал, что она сама едва верит в это. – Ты в порядке.
– Нет. – Тэмсин кривила губы, все еще дрожа всем телом. – Не в порядке.
Рэн дернула себя за косу, чтобы не трогать ведьму.
– Что тебе показали?
Очевидно, Тэмсин встретила нечто не менее скверное, чем Рэн.
– Ничего. – Глаза Тэмсин потухли, она о чем-то задумалась – наверное, об очередной тайне.
– Я видела маму. – Перед глазами Рэн все стоял мерцающий силуэт, надеющийся, что дочь послушается и уйдет домой. – Она велела мне отказаться от магии. Вернуться домой, к отцу. А я прошла мимо. Знала, что нужно идти дальше. Бросила ее.
Рэн посмотрела в глаза ведьмы, чтобы дать ей ощутить весь ужас этого поступка.
– Так что не делай вид, что тебе одной плохо.
Тэмсин не отвернулась. Наконец она вздохнула и сдалась.
– Та девочка, которая погибла, помнишь? Это я ее убила.
Рэн будто под дых ударили.
– Что?
– Я не хотела, – яростно моргая, ответила Тэмсин. – Я пыталась спасти кое-кому жизнь.
Казалось почти невероятным, что Тэмсин, такая самовлюбленная и эгоистичная, так старалась ради другого человека.
– Не вышло. Из-за моего заклинания погибли двое. А мне приходится с этим жить. С тем, что я сделала. – Ведьма скривилась и принялась поправлять плащ. – Никто не даст мне забыть. Даже сам Лес.
Рэн пошла вперед. Голова кружилась. Она всегда подозревала, что в прошлом Тэмсин что-то скрывалось, но оказалось, что исток недооценила боль ведьмы и чудовищный груз вины, который той приходилось нести.
– Куда ты идешь? – Тэмсин догнала ее.
– Ищу выход. Этим деревьям нас не сломить! – Рэн пробиралась вперед, высоко подняв голову и расправив плечи. Она была волшебницей и не собиралась проигрывать Лесу. – Пошли скорее!
– Иду, – ответила Тэмсин, стараясь не отставать и тяжело дыша.
– У тебя ноги длиннее моих, – заметила Рэн, стараясь говорить беспечно, хотя все внутри содрогалось от осознания всей мощи Тэмсин. Одно дело – смотреть, как та призывает огонь или еду. Совсем другое – понимать, что у ведьмы хватит сил, чтобы отнять жизнь.
Она поежилась, надеясь, что со стороны кажется, будто эта дрожь из-за теней и ветра, дующего в лицо. Шепот деревьев стал лишь монотонным звоном в ушах. Вдали виднелись вспышки света, мерцающие, как звезды. Темнота, что сжималась и грозила удушить, начала рассеиваться. Рэн потихоньку приходила в себя. Успокаивалась.
Что могло значить лишь одно: они почти перешли на ту сторону.
Рэн схватила Тэмсин за руку и потащила ее вперед, не обращая внимания на возмущенный вопль. Они должны были выбраться из Леса. Тэмсин умоляла ее замедлиться, но Рэн не могла и не хотела, пока между деревьев не показался просвет, а кривые стволы и цепкие ветви не остались позади.
Снаружи стояла тихая, свежая ночь. Рэн скинула мешок и закружилась, радуясь свободе. Она смогла. Она была в Ведьминых землях, она была Внутри.
– Что ты делаешь? – Тэмсин выдернула руку, все пытаясь отдышаться. Она ворчала, но в широко раскрытых глазах виднелось облегчение.
– Праздную!
Они прошли. Они не сломались. Несмотря на все встреченные ужасы, теперь у Рэн имелось неоспоримое, настоящее доказательство того, что она принадлежит волшебному миру.
– Ты смешная, – заметила Тэмсин, оглядывая ночь.
– Тебе ни капельки не радостно? – Рэн остановилась. – Ты же тут выросла. Разве тебе не будут тут рады?
– Рады?
Ведьма резко изменилась в лице. Она теперь выглядела совсем иначе. Пропала та надменная девушка, которая рассмеялась, когда Рэн потребовала платы за краденые яйца. Новая Тэмсин была грустной. Ранимой. Испуганной.
– Я бы это так не назвала, – промурлыкал голос будто из ниоткуда.
Рэн и Тэмсин обернулись и увидели девушку примерно их лет: на губах ярко-красная помада, волосы темные и блестящие. Длинный черный плащ спадал с широких плеч, отчего она казалась тенью. Глаза лихорадочно блестели, неотрывно глядя на Тэмсин. Губы изогнулись в злой усмешке.
– М-м, Тэмсин. Я знаю, что Ковен призвал всех, но ты же не думаешь, что это касается и тебя?
Рэн обернулась к ведьме – издевательский тон незнакомки озадачил ее. Но Тэмсин неподвижно глядела прямо перед собой, бледнее обычного. Она будто сдалась, и это ничем не напоминало ее обычную само- уверенность.
– Лея.
Между этими двумя происходило что-то темное и непростое. Рэн отчаянно пыталась поймать взгляд Тэмсин, но та не смотрела в ее сторону.
– Что ты тут делаешь?
– Я? Я тут живу, помнишь?
Тэмсин неловко переступила с ноги на ногу.
– Я имею в виду на границе.
– Вера пригласила отправиться с ней в дозор. Никогда не знаешь, кто может пробраться через Лес. – Лея накручивала на палец темный локон. – Я теперь работаю на Ковен.
Тэмсин побледнела:
– Вера здесь?
Лея не успела ответить: рядом вдруг возникла женщина. Она двигалась широкими, резкими рывками, прекрасная и чудовищно устрашающая одновременно магия вилась вокруг нее не лентой, а веревкой. Толстой. Крепкой. Прочной – может, даже слишком.
Это была ведьма из крестьянских сказок – та, что очаровывала родителей и крала детей из колыбелей. Красивая лицом, но холодная сердцем. Казалось, она может крушить сталь.
– Тэмсин, – наконец заговорила женщина, и голос ее был сладок, как отравленное вино. – Выглядишь… Чудно.
Ее взгляд задержался на грязной юбке и спутанных волосах Тэмсин. Рэн заметила, как спутница выдвинула челюсть, а в ее глазах зажегся огонь. Она готовилась к обороне. Этой женщине она не доверяла.
– Госпожа Глава Ковена. – Тэмсин почтительно кивнула. Голос у нее был странно сдавленный.
– Ну же, – ответила женщина, изогнув кроваво-красные губы в хищной улыбке. – Так ли полагается приветствовать родную мать?
13. Тэмсин
В башне было темно. По серому каменному полу струились ночные тени. Тэмсин не нуждалась в факеле: она так хорошо знала все повороты на пути от дверей академии до покоев Главы Ковена, что могла бы проделать этот путь с закрытыми глазами.
Ведьма вела рукой по прохладным изгибам стены. Пальцы отслеживали путь, пока Тэмсин следовала за цокающими шагами матери – налево, направо, направо, еще раз налево и вверх по витой лестнице.
