– Амма собиралась забрать меня в Кейтос. На корабле. Я увидела бы целую новую страну. – Взгляд широко раскрытых глаз устремился куда-то вдаль, а голос зазвучал тихо и почти нежно: – Мы бы построили новую жизнь. А потом ты забрала Амму! – Слезы липли к ресницам Марлины, как мухи к паутине. – И я тоже виновна в ее смерти – из-за тебя! И у меня не осталось выбора, кроме как жить с этим дальше.
Сестра Тэмсин издала резкий смешок. А может, всхлип. Так или иначе, от этого звука по коже Рэн будто промчался пчелиный рой.
– Ты хоть представляешь, каково это – терять дорогого тебе человека? – Марлина шагнула к Тэмсин, двигаясь быстро и точно.
– Да, – Тэмсин говорила так тихо, что Рэн с трудом слышала. – Я потеряла тебя.
Ваза с белыми цветами покатилась по столу и разбилась об пол.
– Не смей, – ответила Марлина, ее руки дрожали. – Ты не теряла меня. Ты сама все решила, не спросив моего согласия. Все болтаешь о том, как ты меня спасла! А ты подумала, что я, может быть, не хотела никакого спасения? Что я не нуждалась в твоей жалости?
Тэмсин вздрогнула, сжала кулаки так, что ногти впились в ладони – как всегда, когда она расстраивалась или боялась. Рэн надеялась, что на сей раз это не второй случай. Едкая вонь и стужа темной магии собирались у потолка. Пусть Тэмсин и призвала ее много лет назад, но она больше не распоряжалась ею – она принадлежала Марлине. И, судя по улыбке, та готова была пустить колдовство в ход.
– Марлина, тебе не нужно с нами бороться, – сказала Рэн, чувствуя, как запястья ноют от веревок.
– Да правда? – Марлина горько, хрипло рассмеялась. – Думаешь, зачем я позвала сюда сестренку? Поболтать?!
Тэмсин вцепилась в ногу Рэн, ослабляя путы. Исток выскользнула из них, и веревки упали на пол. Марлина швырнула через комнату кресло, но Тэмсин увернулась.
– Не волнуйся так, сестренка. Я просто экспериментирую, – задорно заявила Марлина. – Ой, тебе же это не нравится, да? – Она приняла издевательски-печальный вид. – Тебе же не хочется, чтобы я стала сильной! Ты хочешь видеть меня слабачкой, чтобы обо мне можно было заботиться. Чтобы ты могла оставаться главной. Но, знаешь, сила – это именно так весело, как я и думала, глядя на тебя!
– Но это темная магия, – процедила Тэмсин сквозь сжатые зубы. – Ты не ощущаешь последствий.
– А ты будто ощущала? – Марлина поджала губы.
– Я ощущаю их каждый день, – честно ответила Тэмсин хриплым голосом. – Я знаю, каково нести эту ношу. И не желаю того же тебе.
– Разумеется не желаешь, – отрезала Марлина, и по комнате с воем промчался ветер. Растения закачались в горшках, страницы книг на полу захлопали, перелистываясь. – Ты никогда ничего мне не желала. О чем я и говорю.
Тэмсин задела руку Рэн – легонько, будто случайно. Рэн озадаченно посмотрела на ведьму, но Тэмсин не отводила взгляда от сестры. Когда пальцы Тэмсин вновь коснулись Рэн, та поняла, что происходит, – ведьма спрашивала разрешения.
Она собиралась бороться с Марлиной, а чтобы одолеть темную магию, ей нужен был исток. Ей нужна была Рэн.
Раздался раскат грома. Вспышка молнии залила комнату белым светом. Рэн все медлила. Когда они только отправились в путешествие, исток была готова на все ради победы над темной ведьмой. Тысячи жизней ценой одной-единственной – это казалось справедливой жертвой. Но теперь, видя живую Марлину и то, как смотрит на сестру Тэмсин, Рэн понимала – ведьма не простит себя, если с Марлиной что-то случится. А Рэн не простит себя, если что-то случится с Тэмсин.
Но без сил истока и вовсе ничего не получится.
Рэн закрыла глаза, пытаясь вспомнить слова Леи. Собрать силу, вытолкнуть ее… Исток пыталась представить, как магия струится из нее подобно потоку. Медленно, спокойно – скорее журчащий ручеек, чем ревущая река.
Исток взяла Тэмсин за руку, и между ними запорхали искорки, отмечая ток магии. Рэн делилась с ведьмой всем, что имела, и всем, о чем боялась сказать. Влажные пальцы истока крепко держались за ледяную ладонь ведьмы, пока та осторожно тянула волшебство и готовилась обратить всю ее мощь против сестры.
21. Тэмсин
Впервые Тэмсин и Марлина разругались, когда им было по пять лет. Тэмсин потом час проплакала – она всегда была более чувствительной. Марлина же ограничилась угрюмым взглядом и вернулась к игрушке, которая послужила причиной ссоры – зачарованным кубикам, подаренным Советницей Мари.
Стараясь отгородиться от рыдающей близняшки, Марлина окружила себя стеной из этих кубиков, и Тэмсин не могла ее преодолеть. В первый раз между ними возникло препятствие, и Тэмсин возненавидела его. Она толкала башню Марлины плечом, руками, но без толку. Злоба и горечь привели к отчаянной попытке разрушить стену силой мысли. Получилось: кубики покатились, вновь открывая взору сестру. Марлина изумленно моргала и спрашивала, как Тэмсин удалось справиться с ее башней.
Тэмсин ответила, что не знает. Но внутри разливался теплый свет – прямо как в тот момент, когда сила ее разума врезалась в кубики. Так сияла магия, но даже тогда Тэмсин, невзирая на юность и любопытство, не проговорилась сестре о том, что между ними есть различия. Скрыла свой дар и ждала, когда Марлина догонит ее.
Теперь все было почти так же: Марлина стояла напротив, прошлое возвышалось стеной между ними, а тепло магии Рэн заполняло пустоту в груди Тэмсин. Электрические разряды покалывали кожу – как и всегда, когда исток оказывалась рядом.
По полу рассыпались осколки блюдца.
– Какая жалость. – Лицо Марлины лучилось мрачным торжеством. Глаза сияли как грани кристалла.
– Ты не сожалеешь. – Плечи Тэмсин напряглись. Предельное напряжение давило на нее всем своим весом, едва не переламывая пополам.
– Признаюсь, это будоражит. – Марлина язвительно усмехалась. – Знать, что мне хватит сил одолеть тебя.
Теперь, прочитав дневник, Тэмсин точно знала, когда именно Марлина преисполнилась такой ненависти. Сестра изменилась в тот момент, когда Тэмсин сотворила темные чары, и чем дольше колдовство пребывало в Марлине, тем сильней становился ее гнев. Очевидно, эта тьма и ненависть только выросли за то время, пока сестра спала.
С Тэмсин все получилось наоборот. Пять лет она хранила в пустом сердце память о Марлине. Пусть ведьма и не помнила, как это – любить сестру, она твердо знала, что любила ее раньше.
Теперь Тэмсин начала понимать, что любовь – это еще не все.
Из-за любви она очутилась здесь. Любовь вынудила Тэмсин совершить преступление. Она не винила Марлину за ее ненависть. На самом деле, Тэмсин понимала сестру. Столько лет ведьма убеждала себя, что поступила так, как было лучше для Марлины – но теперь стало ясно, что она поступила так, как было лучше для нее самой.
Теперь ей приходилось выбирать между благом Марлины и благом всего мира. Тэмсин боялась ошибиться вторично.
