— Сборы три и четыре в равных пропорциях.
Уже пару минут спустя я получил фарфоровый чайник и металлическую кружку, расположился за свободным столиком и принялся ждать, пока заварятся травы. Лаборант указал на странного вида часы, на циферблате которых помимо часовой и минутной стрелок с тихими щелчками сменяли друг друга таблички с секундами.
— Через две минуты выпей кружку, потом иди в третью парную, — предупредил Леопольд. — Там посидишь до сигнала, попутно прими ещё столько же настоя. Чтобы не путаться, наливай в кружку сразу до риски. Остатки выпьешь после возвращения.
Я ожидал совсем другого, каких-нибудь замысловатых агрегатов, и немного даже растерялся.
— А потом?
— Суп с котом, — отшутился лаборант. — Увидишь.
Я решил не настаивать на объяснениях, выждал озвученное время, наполнил кружку травяным чаем и сделал осторожный глоток. Вкус показался знакомым и при этом ничего подобного прежде пробовать точно не доводилось. Тянуть не стал, влил в себя содержимое кружки, вновь наполнил её и отправился к двери с табличкой «1–3». Насколько успел разобраться, для барышень предназначались четвёртая, пятая и шестая парные.
За дверью обнаружился небольшой предбанник с душем и круглый бассейн с холодной водой. Сидевший за столом с песочными часами банщик оторвался от газеты, глянул на меня и спросил:
— Первый раз? — А после утвердительного кивка предупредил: — Там часы песочные, не забудь время засечь. Если жару плохо переносишь, садишь пониже. На выходе ныряй в бассейн.
Откуда-то из соседнего помещения донёсся пронзительный девичий визг, и дядечка поднял вверх указательный палец.
— О, занырнула! Только ты не визжи, очень прошу.
Я только плечами пожал и зашёл в парную, в которой оказалось не так уж и жарко, но при этом одуряюще пахло травами и сосновой смолой. Перевернул одни из песочных часов, забрался на верхнюю полку, а уже пару минут спустя спустился чуть ниже и отхлебнул травяного чая. Возникло ощущение, будто неведомым образом перенёсся в окрестности Эпицентра, очень уж знакомо прогревало изнутри. Пропотел — вмиг. Ещё поймал себя на ожидании, что вот-вот на зубах знакомо заскрипит пыль, даже глотнул, стремясь избавиться от наваждения.
За последними песчинками, падавшими из верхней колбы, я с живейшим интересом наблюдал уже с самой нижней полки. Под конец начало откровенно припекать, а прыгнул в бассейн — и будто в прорубь ухнул, до того холодной оказалась вода. Когда выбрался и замотался в простынку, из соседней парилки вальяжной походкой вышел студент на пару лет постарше, встал под душ.
Я заподозрил розыгрыш и обратился к банщику.
— А в бассейн сигать — это обязательно?
Тот оторвался от газетки, смерил меня раздражённым взглядом и заявил:
— Из третьей процедурной — обязательно.
Задерживаться в предбаннике я не стал, вернулся в зону отдыха, в несколько глотков допил чай и огляделся в поисках лаборанта. Тот помахал мне рукой от дальней двери.
— Травы собраны на территории Эпицентра, дерево на полки привезли оттуда же, — пояснил Леопольд. — Ты сейчас не просто в бане посидел и чайку попил, но и восприимчивость к сверхэнергии повысил. Теперь проще будет с упражнением справиться.
Мы пошли по коридору, и в лицо повеяло сухим тёплым воздухом, задувал он решительно со всех сторон, даже снизу, и пришлось придержать рукой простынку, дабы та не взлетела к поясу. Сопровождавшая веснушчатую студентку лаборантка — тётенька уже в возрасте не удержалась от ехидной реплики:
— Да не жмись ты! Хозяйство проветривать надо!
Её подопечная отчаянно покраснела и засеменила, зажав собственную простынку меж коленей. Я тоже растерялся, даже не нашёлся с ответом.
За следующей дверью в небольшой комнате обнаружился пульт с несколькими переключателями и рычагами, присматривавший за ним молодой человек играл сам с собой в шахматы, точнее — разбирал этюды из журнала. Он мельком глянул на меня и сказал:
— Мальчики налево, девочки направо.
— Стас, ты где тут девочек увидел? — возмутился Леопольд. — Совсем уже со своими шахматами сбрендил!
— Ну, если тебе не интересно, где девочки, иди к мальчикам, — прозвучало в ответ, и мой сопровождающий даже задохнулся от возмущения.
— Урод, — пробурчал он, поворачивая налево, где после небольшого перехода обнаружилась очередная развилка с тремя дверьми. — Я сейчас тебя везде проведу, в следующий раз будешь сам ходить. Не заблудишься.
— Не заблужусь, — подтвердил я без особой, впрочем, уверенности.
Дверь второй процедурной оказалась массивной, изнутри её покрывал материал, похожий на слюду, а саму процедурную словно вырубили в толще огромной глыбы соли. Круглое помещение с куполообразным потолком и симметричной ему выемкой пола не имело никаких видимых источников освещения, но темно в нём не было: казалось, свет проникал прямо через стены. В центре высился помост, от двери к нему был перекинут мосток.
— Заходишь, садишься, пытаешься расслабиться и ощутить присутствие сверхэнергии. По сигналу входишь в резонанс. Сегодня просто попытаемся полностью раскрыть уже наработанный потенциал, поэтому энергию удерживай в себе.
— И что с ней потом делать?
— Потом выплеснешь. И чем быстрее, тем лучше.
— А тут ничего…
Я неопределённо повертел в воздухе рукой, и Леопольд понимающе улыбнулся.
— Тут ничего, даже когда операторы шестого витка процедуры проходят, — уверил он меня и сделал приглашающий жест рукой.
Оставалось лишь пройти на помост, тогда лаборант вытянул мосток и закрыл дверь. Навалилась неестественная тишина, и я сообразил, что не уточнил насчёт сигнала, но тревожиться на этот счёт не стал, постелил простынку на доски и уселся сверху. Потянулся к сверхсиле и пусть не сразу, но всё же уловил её чуть ослабленное и при этом какое-то очень уж чёткое, не сказать — сфокусированное, присутствие.
Подивился необычным ощущениям, а миг спустя донеслось металлическое дребезжание звонка.
Сигнал? Он самый!
Я резко вдохнул и чуть замешкался, поскольку в процедурной не оказалось никаких источников освещения и пришлось перебарывать привычку вгонять себя в резонанс через эффект стробоскопа. И вновь подивился непривычной чёткости ощущений, которое не пропало даже с ростом пропускной способности входящего канала. Единение со сверхсилой оказалось столь полным, что невольно задался вопросом, каким образом умудрялся оперировать ей до того, а попутно взвинчивал потенциал и разгонял энергию по организму, смягчая её давление, а после и вовсе закрутил волчком, дабы не позволить выплеснуться вовне.
Свечение соляных стен стало чуть ярче, начали проявляться какие-то тени, прожилки и цветные пятна, а потом я взлетел на пик мощности, попытался зацепиться за этот краткий миг, но могущество просочилось сквозь пальцы, сгинуло. И осталась лишь тяжкая ноша набранного потенциала.
