Я шумно выдохнул и выплеснул из себя всю удерживаемую энергию разом. Свечение стен потускнело, а в следующий миг от них отразилась волна морозного воздуха, и в процедурной ощутимо похолодало, даже кожа мурашками покрылась, а сбившееся дыхание начало вырываться с паром. К счастью, долго сидеть на помосте не пришлось: распахнулась дверь и мне перекинули мосток.
— Тридцать три секунды! Нормально! — оповестил меня Леопольд. — Ты тогда иди, а мне ещё замеры сделать надо.
Иди? Я просто опешил. И за это с меня содрали двадцать пять рублей? За травяной чай, десять минут в парилке и сидение в соляной комнате? Серьёзно?
— Это всё? — уточнил я на всякий случай.
— На сегодня — да, — подтвердил лаборант. — Запишись у администратора на следующую неделю.
— А что это вообще было? — обвёл я рукой соляные стены процедурной.
— Соль с болота на двенадцатом витке Эпицентра, — просветил меня Леопольд. — Она стабилизирует поток энергии за счёт отсечения части диапазона, оперировать сверхсилой становится немного проще. Ты тут сейчас просто навыки нарабатывал. Как на велосипеде ездить — один раз получилось, дальше уже само собой выходить начинает. И организм привыкает. Всё, иди! Работать надо!
Испытывать терпение лаборанта я не стал и отправился в раздевалку, а на выходе заглянул в кабинет администратора и забронировал время посещения процедур, коих на следующей неделе было запланировано четыре.
На курсах тезисно рассказали о работе с осведомителями и продолжили раскрывать отдельные моменты организации наружного наблюдения и ведения допросов, а под конец устроили проверку наших вымышленных историй о якобы случайном знакомстве друг с другом. Герман Харитонович давал технику создания ионного облака, которой я и без того владел, но выслушал лекцию с большим интересом. И всё бы ничего, но по итогам проверки кинетических экранов он устроил всей группе настоящий разнос и даже попросил заведующего учебным центром не выдавать при отработке техники закрытой руки ватников.
— Пусть поймут каково это — пулю схлопотать! — заявил он напоследок и ушёл, в сердцах хлопнув дверью.
На наше счастье Денис Гаврилович этот совет проигнорировал, и лишать нас защиты при обстреле каучуковыми пулями не стал. Ну а до того мы и сами палили по мишеням, прицельно и на время, и вот тут уже мне персонально настоятельно посоветовали больше упражняется с выхватыванием из кобуры табельного пистолета. Пообещал принять к сведению.
На вечерней тренировке сначала вдумчиво работал с гантелями и штангой, затем отрабатывал удары и уклонения, ну а потом отпросился, поскольку никак иначе отвезти Валентину в ресторан не успевал. А так и стрелки на брюках отгладил, и полуботинки начистил.
За медсестрой прикатил сразу на извозчике, плюнув на переплату, и не прогадал, удостоился от девушки благосклонной улыбки. Это бы хороший знак, по той простой причине, что, несмотря на предупреждение Георгия Ивановича, я всерьёз рассчитывал перевести наше общение в плоскость личных отношений.
Ну а почему нет? Симпатичная, ладная, свободная. Плохо разве?
Если без чувств, исключительно для здоровья?
Пусть даже в общежитии условия для встреч отсутствуют, мы по пути вполне себе приличную на вид гостиницу проехали — не разорюсь, если придётся ночь там провести. Не просто же так деньги вдобавок к выданной Альбертом Павловичем тридцатке с собой прихватил.
Но — это всё потом. Сначала — в «Гранд-отель».
Наряженный в ливрею с золочёным позументом вахтёр посмотрел на меня свысока и точно собирался посоветовать поискать заведение попроще, но перевёл взгляд на Валентину и услужливо распахнул перед нами дверь. Хотя, наверное, всё же не перед нами, а перед ней. Сам я себя мальчишкой на чужом празднике жизни ощутил.
Впрочем, все эти мысли мигом вылетели из головы уже в гардеробе. Помог Валентине снять кардиган и обомлел при виде глубокого выреза вечернего платья, оставлявшего спину открытой вплоть до самой поясницы. А вот декольте было весьма скромным, и смотрелась моя спутница в своём облегающем наряде просто великолепно. Я на её фоне откровенно терялся. Оно и к лучшему.
Валентина небрежно поправила перед зеркалом копну светлых волос, и тогда метрдотель поручил официанту провести нас к забронированному столу. Просторный зал с хрустальными люстрами, надраенным паркетом, лепниной на стенах и колоннах, застеклённым потолком и высоченными окнами оказался почти полон, в дальнем его конце играл оркестр. Пока шли, я буквально кожей ощущал на себе оценивающие взгляды, но виду не подал, да и глазели сто к одному преимущественно на Валентину.
А вот когда официант разжёг свечи и роздал нам меню, враз интерес здешней публики волновать перестал. Я прежде даже не подозревал, сколь ничтожной суммой окажутся выданные на оперативные расходы тридцать рублей — особенно с учётом того обстоятельства, что Валя ни в чём себе отказывать не собиралась. Конечно, теплилась надежда, что Альберт Павлович покроет превышение сметы, но именно — лишь теплилась, и я ограничился бифштексом.
— Что будете пить?
Я уже успел мельком глянуть цены на коньяк, поэтому покачал головой.
— Ничего не нужно, спасибо.
Но ничего не нужно было мне, для Вали в ведёрке со льдом принесли бутылку лютиерианского шампанского. Хлоп! И тридцать пять рублей на ветер!
Это было так невыносимо нелепо, что меня разом даже отпустило как-то. В лице ни один мускул не дрогнул, разве что от улыбки уголки губ заболели. Ещё подумал, что, если есть в жизни справедливость, эта ночь компенсирует мне все издержки, и успокоился окончательно.
Ну а что тут теперь поделаешь? Не сбегать же, не заплатив по счёту? Остаётся лишь расслабиться и получать удовольствие. От бифштекса, музыки, Валентины.
Перед помостом с ансамблем уже кружились в танце парочки, и я встал, протянул руку спутнице. Та немного поколебалась, но всё же моё приглашение приняла. Ладонь легла на стройную талию, донёсся лёгкий аромат духов и закружилась голова, и тут же всплыло воспоминание, как мы танцевали на Кордоне и чем это всё в итоге обернулось, возбуждение отхлынуло, разом прояснилась голова.
Потом предупредительный официант с лёгким хлопком откупорил бутылку шампанского, наполнил искрящейся жидкостью два хрустальных бокала на длинных ножках. Мы с Валей чокнулись и выпили, точнее — выпила она, а я ограничился небольшим глотком. Никаких изысков вкуса не разобрал и хмыкнул, не понимая, какой смысл платить такие деньжищи за какую-то газированную кислятину.
— О чём задумалась? — спросила Валя, прожевав канопе с красной икрой.
— Думаю, какими мы видимся со стороны, — ответил я, надкусил канопе и отложил на тарелку.
И вот икра — ну что в ней такого нашли? Ерунда какая-то невкусная!
Валентина будто невзначай осмотрелась, взгляд её сделался внимательным и острым. Хотелось бы знать — есть ли в зале тот или те, ради кого устроен этот спектакль, но моё дело было маленькое, интересоваться на это счёт не стал. Так или иначе скоро всё прояснится само собой.
