Ну а тут не стал ни вставать в стойку, ни даже просто останавливаться. Как шёл, так и продолжил идти. Не говоря ни слова, вытянул из кармана стилет и утопил кнопку. Металлический щелчок вылетевшего из рукояти клинка враз стёр улыбочки студентов, приятели нервно глянули на Виктора, а тот облизнул губы, но с места не сдвинулся.
Я тоже идти на попятную не собирался, уверенно шагал, удерживая нож в опущенной руке и кривя в ухмылке правый уголок рта. Это как карточный блеф: у кого нервы не выдержат, тот и проиграл. Только бы вскрываться не пришлось. Только бы…
Виктор неуверенно переступил с ноги на ногу, и тут неподалёку послышались голоса. Кто-то приближался к нам со стороны соседнего корпуса, и старшекурсник коротко бросил:
— Ещё поговорим.
Троица студентов прошла мимо, зацепить меня плечом не рискнул ни один. Я приподнял портфель и прикрыл им нож, разминулся с вывернувшей из-за угла шумной компанией, а после сложил клинок и потопал дальше. Сердце так и продолжало лихорадочно колотиться. Вот же ерунда какая…
С вечера постирал трико и майку и вывесил их за окном, утром свернул и запихнул в портфель. Дальше мы с Мишей Поповичем позавтракали бутербродами и отправились в институт. Обычное начало дня двух студентов, ничего особенного. И проблем этот погожий денёк мне подкинул тоже самых обычных — студенческих.
Пришёл на лекцию по судебной психиатрии, а старичок-преподаватель мигом углядел и подозвал к себе. Убедительным оправданием пропуска занятий медицинская справка Владимиру Прокофьевичу отнюдь не показалась, пришлось продемонстрировать переписанные в тетрадь конспекты. Но оставались ещё «прогулянные» семинары, и мне поручили подготовить доклад и написать реферат. Когда б ещё на это время выкроить?
После лечебных процедур и обеда вышел на улицу; на военной кафедре ждали к трём, вот и решил погреться под весенним солнышком. Приметил на одной из лавочек Карла, Николая и Яна, которые в кои-то веки попались на глаза без своих вторых половинок, и подошёл.
— Падай, Пьер! — предложил Карл, и я отказываться не стал, уселся на край лавочки.
— Как дела? — поинтересовался, заложив ногу за ногу и порадовавшись уже одному тому обстоятельству, что ничего не тянет и не болит.
— Весна! — повёл рукой Ян. — Девчонки принарядились.
— И сердцу хочется любви, — поддержал приятеля Карл. — Да, Николя?
— Идите в баню! — буркнул тот, поднялся с лавочки и двинулся ко входу в главный корпус, но не дошёл, остановился под столбом с часами.
Студенты обменялись ухмылками, а вот я решительно ничего не понял. Начал о чём-то таком подозревать, когда появилась статная Тамара, но Коля на недавнюю любовь всей своей жизни даже не взглянул, более того — демонстративно отвернулся.
— Это как так? — не сдержал я удивления. — Он же по Томке сох?
— Николя у нас влюбчивый, — ухмыльнулся Карл.
— О, гляди! — указал мне Ян на выпорхнувших на улицу барышень, смуглых и черноволосых, чем-то неуловимо походивших друг на дружку. — Республиканцам в Домании несладко приходится, к нам беженцы едут.
Одна из брюнеток — очень симпатичная, с аккуратной головкой и классическим профилем, стройная, будто тростинка, оставила подружек, подошла к Николаю, и эта парочка поцеловалась у всех на виду, едва ли не демонстративно.
— Ребекку после ранения на реабилитацию отправили. Она в интербригаде снайпером была, — пояснил Ян. — Только ума не приложу, как они языковой барьер обошли!
— Да какой там барьер? — хохотнул Карл. — С языком целуются! Не маленькие, поди!
— Боевая деваха! — отметил Ян. — Но не оператор, а это минус.
— Почему это? — удивился я.
Студенты рассмеялись.
— Николя, бедняга, даже курить бросил, все деньги на резиновые изделия уходят, — отсмеявшись, пояснил Карл.
— Не самая бесполезная трата денег, — поддержал я шутку, а когда Коля повёл подружку куда-то вглубь территории студгородка, воспользовался случаем прояснить волновавший меня момент. — Слушайте, а знаете такого Виктора с кафедры феномена резонанса? На пятом курсе учится.
— Витя Костерок? — уточнил Ян. — Ага, выпускается в этом году. Дружки у него на год младше, те на четвёртом.
Знал приятеля Лии и Карл.
— Балбес и бездельник, одни карты на уме! — высказался он в высшей степени неодобрительно. — На военную кафедру забил, теперь пойдёт служить младшим унтером. Он пирокинетик, точно куда-нибудь в огнемётную роту угодит.
— Не, — мотнул вихрастой головой Ян. — Слышал, Витя в аспирантуру метит. На отработке методик синергии подвизается и, насколько понял, небезуспешно.
Карл пожал мощными плечами и в свою очередь полюбопытствовал:
— А чего ты им заинтересовался вдруг, если не секрет?
— Да мутным он каким-то показался, — ушёл я от прямого ответа. — Бывшая одноклассница с ним встречается, как бы чего не вышло.
— Одноклассница? — задумался Ян и взлохматил волосы. — Симпатичная такая, курносая? Поначалу ещё за Ингой Снегирь будто хвостик бегала?
— Ну да.
— Не, расслабься. Витя с неё пылинки сдувать должен.
Заявление это удивило не только меня, но и Карла.
— Жан, ты с чего это взял вообще?
— Ну я же говорю: в аспирантуру он метит! — закатил глаза наш вихрастый товарищ. — У профессора Палинского какая главная фишка? Правильно — синергия. А пирокинетики наглухо нестабильные, они только друг с другом кооперироваться могут. Плюс у них обычно с длительностью резонанса проблемы, стандартно в четвёртой четверти инициацию проходят.
— И что с того? — нахмурился Карл.
— А то, что Лия эта с первого румба четвёртого витка, она в синергии Витю натуральным локомотивом на пик способностей тянет. А разобидится и начнёт с кем-нибудь другим работать, тогда пиши пропало. Он ведь на кафедре не единственный пирокинетик с золотым румбом. Тогда Вите аспирантуры как своих ушей не видать, забреют в корпус. С кем он там в карты резаться будет?
Как раз в карты играть там было с кем, но зацепился за это замечание, уточнил:
— Он завзятый картёжник, получается?
— Ну так! — фыркнул Карл. — С парочкой приятелей по клубам ходит, простаков обувает. Витя, наверное, и учится спустя рукава, что на картах куда больше повышенной стипендии имеет. Я слышал, он парень башковитый, просто раздолбай.
— Очень интересно, — хмыкнул я, вытянул карманные часы, откинул крышку и поднялся со скамейки. — Ладно, бежать пора.
На самом деле до начала занятий на курсах ещё оставалось время, просто решил потратить его с пользой. Перво-наперво воспользовался служебным положением и выяснил корпус и комнату, где проживал Витя Костерок, туда и двинулся. На вахте предъявил удостоверение, а стучаться и вовсе не стал, просто взял и толкнул дверь. Та оказалась незаперта, дальше — коротенький коридорчик и крохотная гостиная.
