— Угощайся! Ещё пряники есть и вафли.
Юля округлила глаза.
— А как же фигура? — Но всё же от шоколадной конфеты не отказалась, стала пить чай вприкуску. Потом спросила: — И как тебе новая работа?
— Пока всё устраивает.
Юлия Сергеевна поморщилась.
— Но ты же вахтёр!
— Старший вахтёр.
— Да хоть самый старший! Неужели ты настолько неамбициозен?!
Я отпил чая, не спеша отвечать, затем покачал головой.
— Вовсе даже наоборот. Именно поэтому меня всё и устраивает.
— Не понимаю, — как-то совсем уж жалобно сказала Юля.
— А что тут непонятного? — хмыкнул я. — Кем я был? Был я мотоциклистом, которому начальство милостиво разрешило отучиться семестр в институте. И то на правах вольного слушателя.
Барышня с интересом глянула на меня поверх чашки.
— А сейчас? Что изменилось?
— Пока — ничего, — спокойно признал я. — Но скоро изменится. Сдам экзамены, поступлю на очное обучение по квоте службы охраны.
— Твоя цель — высшее образование?
— А этого мало?
— Это неамбициозно!
Я разгладил лежавший на столе фантик, немного поколебался и сказал:
— Рассчитываю войти в программу обмена и получить возможность настроиться на айлийский источник. Студенту завести нужные связи и заинтересовать преподавателей куда проще, нежели мотоциклисту корпуса.
Зачем разоткровенничался — сам не знаю. Просто очень уж требовательно глядела Юлия Сергеевна, и хоть мне до её мнения не было ровным счётом никакого дела, захотелось… Соответствовать, что ли? Не ударить в грязь лицом так уж точно.
— Вот это — амбициозно, — признала барышня. — Хоть и трудновыполнимо.
— Трудности нужны для того, чтобы их преодолевать, — отделался я банальностью. — Ты-то преодолеваешь? Помогли конспекты?
Юля кивнула, но как-то не слишком уверенно.
— Сдвиги есть, — признала она.
Меня столь лаконичный ответ не устроил, и я уточнил:
— И большие?
Барышня неопределённо покрутила пальцами.
— Пока не очень. Пассивные техники за день не нарабатываются. Но на треть, пожалуй, чувствительность уменьшилась.
— Ты это как определила? — заинтересовался я. — Ещё одного революционного матроса завела?
— Вот ещё! — обиженно фыркнула Юлия Сергеевна. — Ты за кого меня принимаешь? Я не какая-то там профурсетка, чтобы одновременно с несколькими кавалерами шашни крутить!
— Ладно, не обижайся! — попросил я. — Но тогда как? Тебя же на дистанции чужие эмоции не глушат, правильно понимаю?
— Правильно, — подтвердила барышня и стрельнула в меня взглядом невинных васильковых глаз. — Я с Настенькой поцеловалась. По-настоящему. С языком.
К чести своей, чаем я не поперхнулся. Но и совсем уж невозмутимое выражение лица сохранить не удалось, и Юлия Сергеевна от души расхохоталась.
— Так себе шутка, — хмуро заметил я.
— Никаких шуток! — отрезала барышня. — Просто у тебя ещё больше, чем у Насти, глаза округлились, когда я ей поцеловаться предложила.
— Ей-то почему?! С кузеном бы поцеловалась!
Юля поморщилась с какой-то даже гадливой брезгливостью.
— Мне эмоциональный контакт установить нужно было! Нужен был взрыв, что-то на грани фола! — пояснила она. — А у Романа эмоции как у снулой рыбы! Целоваться с ним… Брр…
Тут я не нашёлся, что сказать, а Юлия Сергеевна вдруг перегнулась через стол, глянула вниз и улыбнулась.
— Смотрю, пикантные подробности не оставили тебя безучастным? И что мы с этим будем делать?
Но именно что «нам» делать ничего не пришлось, барышня прекрасно справилась со всем безо всякого участия с моей стороны. Всего-то и потребовалось, что от избытка чувств и полноты ощущений с табурета не сверзиться.
— Увидимся на неделе? — поинтересовался я напоследок.
— Не знаю, не знаю, — улыбнулась в ответ Юля. — Я и так тебя разбаловала. Хорошенького помаленьку.
Я настаивать на своём не стал и хлопком пониже спины направил барышню к входной двери, но не тут-то было.
— Какие планы на вечер? — спросила вдруг та. — Я бы с удовольствием посидела в каком-нибудь баре, где меня никто не знает. Страсть как выпить хочется! Ну вот чего ты шампанского не купил, скажи на милость?
— Не подумал, — ответил я.
Но — нет, подумал и от этой идеи отказался. Во-первых — накладно, во-вторых — были планы на вечер, запах перегара и головная боль мне бы предельно всё осложнили. Вот о планах я и сказал:
— Сегодня никак. В театр иду.
— О! — понимающе протянула Юлия Сергеевна. — Ту курносую малышку выгуливаешь, с которой в картинной галерее был? Смотрю, берёшь от жизни всё?
— Мы просто друзья, — проворчал я и выставил барышню за дверь.
Ну да — друзья. А друзья должны поддерживать друг друга. И, если первую неделю после моего визита к Виктору Лия так и светилась от радости, то дальше всё вернулось на круги своя, вот и пришлось сопровождать бывшую одноклассницу в театр. Честно говоря, лучше б это время на подготовку к семинарам потратил или даже с Юлей в загул ударился. Хоть бы не рисковал челюсть со скуки вывихнуть.
Понедельник ничем особенным не запомнился, разве что за исключением поистине летней жары. Ещё с вечера я перебрал свой гардероб, оглядел прогулочные штаны и рубаху-поло и пришёл к неутешительному для себя выводу, что появляться в таком виде на занятиях никак нельзя. А в шерстяном костюме — упрею. Беда.
На следующий день справился у Карла, где тот шил свой летний парусиновый костюм, но в подсказанное им ателье не пошёл. Просто никак не мог решить для себя самого, могу позволить такие траты или стоит отложить деньги на оплату процедур по выводу на пик витка. Комендатура гарантийное письмо уже отозвала, оставалась авансовая тысяча, а этого было слишком мало.
Ещё и на судебной психиатрии нагоняй получил. Если вредного старикана Логинского доклад худо-бедно устроил, то реферат он нещадно раскритиковал и перечеркал. Пришлось в перерыве между занятиями тащиться в библиотеку и рыться в картотеке в поисках профильных книг.
Найти-то нашёл, но вот руки до них так и не дошли, прихватил с собой на дежурство в четверг. Отказался от участия в карточной партии, заточил карандаш, выложил перед собой тетрадь и обречённо вздохнул при виде заехавшей в ворота полуторки. Следом почти сразу прикатила вторая, а минут десять спустя в отстойник заехали сразу три грузовых автомобиля, да ещё четвёртый остался на улице.
Тогда проняло даже моего флегматичного напарника.
