Лев остро глянул на меня.
— Так ты там случайно оказался?
— Ага.
— Странно, что Лия на тебя из-за дружка не обиделась, — подметил Антон.
Я беспечно пожал плечами.
— У них давно уже к разладу дело шло. Он ей йогой заниматься запрещал.
— Йога — это святое! — рассмеялся рыжий.
А вот Лев задумчиво кивнул.
— Надо будет тоже походить.
Дальше они начали обсуждать субботний поход на танцы, а я отправился в душ. После дождался Лию у выхода из зала и спросил:
— Ну как?
— Полегчало, — улыбнулась та.
Мне как-то даже неловко стало из-за того, что на тренировке ей внимания не уделял, поэтому, наверное, и сказал:
— Тут в субботу опять на танцы собираются. Сходим?
Лия вспыхнула и потребовала:
— Не надо вот этого! Со мной всё в порядке!
Отступать было глупо, разыграл удивление.
— Чего — вот этого? В прошлый раз потанцевали плохо, что ли? Мне пара нужна!
— Кузину Софьи позови.
— Мы больше не общаемся.
— Найди кого-нибудь.
— Вот даже не смешно! — всерьёз разозлился я.
Лия глянула на меня и вздохнула.
— Ладно, схожу, наверное. В субботу решу, хорошо?
Но определилась она с решением куда раньше. Уже после йоги сообщила, что готова составить мне компанию. Я всё занятие пытался под присмотром Федоры Васильевны удерживать какое-то совсем уж нереальное количество сверхсилы и мало что соображал, но кивнул.
— Здорово!
В четверг отучился и отработал без происшествий, а вот в пятницу меня взял в оборот Герасим. С одной стороны, я был только рад пропустить очередной расстрел в тире, с другой — общение с неуравновешенным теоретиком было сродни курению на складе, забитом взрывчаткой. Вроде и не делаешь ничего особенного, а жахнуть может так, что и мокрого места не останется.
— Хо-хо! Вот и наш москит! — поприветствовал меня Герасим, ухватил за руку и потащил за собой к спуску в подвал, где помимо стрелковых галерей обнаружился ещё и полигон для отработки воздействий сверхсилой. — Стой здесь!
Передвигаясь в своих войлочных тапочках совершенно бесшумно, он метнулся в дальний конец помещения и выставил на гранитное основание самое обычно полено.
— Давай, разнеси его в щепки!
Я положил портфель на лавочку, снял пиджак, аккуратно свернул его и устроил сверху, потом спросил:
— А как?
Герасим подскочил, будто ужаленный.
— Ты ведь упражнялся, так? — с подозрением спросил он.
— Конечно! — соврал я.
— Тогда поработай с техникой выдоха!
Я возражать не стал и выдвинулся на позицию, отмеченную железными столбиками и защитной сеткой громоотводов. Там хрустнул костяшками пальцев и потянулся к потенциалу, вытянул из него малую часть сверхсилы.
Шаровые молнии — это просто. Порядок действий такой же, как и при плазменном выбросе, только вместо создания канала область воздействия будто сворачивалась коконом, и внешнее давление запирало раскалённый и уплотнённый ионизированный газ внутри. А стоит только нарушить внешнюю оболочку — тут и рванёт.
Это в теории. Сам я никогда ничего подобного не делал.
И ещё прекрасно помнил, как Савелий Никитич крутил пальцем у виска, строго-настрого запрещая подобные эксперименты Мише, поэтому приступать к делу, честно говоря, побаивался.
— Давай! — поторопил меня теоретик, благоразумно отойдя подальше. — Давай! Ты же тренировался!
Я беззвучно выругался и, памятуя о том, как стремительно выходят из-под контроля параллельные процессы управления сверхсилой, постарался сделать всё разом, вот уж воистину — на одном выдохе. Зачерпнул, выдул, завернул…
И — сверкнуло!
Оболочка прорвалась, ионизированный газ выплеснулся, полыхнул электрический разряд, по счастью, перехваченный громоотводом.
— Бух! — расхохотался Герасим, которого моё фиаско привело в великолепное расположение духа. Отсмеявшись, он махнул рукой и скомандовал: — Давай двойной разряд!
Тут напутать было сложно, и я бросил к полену цепочку ионизированных молекул воздуха, сгенерировал напряжение и одновременно с разрядом по этому же каналу выплеснул необработанную сверхсилу.
Молнию закрутило спиралью, ослепительный волчок свечкой ушёл вверх и шибанул в каменный свод с такой силой, что посыпалась пыль, а оглушительный хлопок и вовсе заставил присесть. И не только меня, Герасим даже уши ладонями зажал.
— А-ха-ха! — расхохотался он. — Никогда такой загогулины ещё не видел!
Я тоже не видел и с шумом перевёл дух, не понимая, что именно произошло.
— Пётр, ты напряжение потоков не выровнял, — заявил теоретик, сунул в ухо мизинец и повертел кистью. — Давай-ка вернёмся к шаровым молниям! С ними меньше риск, что убьёшься.
Насчёт последнего утверждения я готов был поспорить, но не стал, и на этот раз не взялся контролировать одновременно сразу несколько процессов, а изначально объединил их и после уже просто запитал энергией.
Засверкала шаровая молния, начала неспешно дрейфовать от меня, потом мигнула и погасла.
— Ну вот, — разочарованно протянул Герасим, прекратив зажимать ладонями уши. — А где бабах? Халтуришь, Петя! Халтуришь!
Бабахнуло в следующий раз. Ощутив определённую уверенность в собственных силах, я увеличил расход энергии и сотворил шаровую молнию размером с футбольный мяч. Увы, полноценно запечатать сверхсилу внутри шара не вышло, и тот с негромким хлопком разлетелся ворохом электрических разрядов метрах в пяти от меня.
— Слабенько! — прокомментировал увиденное теоретик. — Пётр, для стандартных шаровых молний лимит плотности сверхсилы установлен в десять джоулей на сантиметр в кубе — в противном случае энергетическая конструкция становится опасно нестабильной, а затраты на компенсацию внутреннего давления начинают расти по экспоненте. Но тебе-то стабильность и не нужна, а чем выше плотность — тем сильнее бахнет! Давай! Жги от души!
Остаток занятия только этим и занимался. Жёг, жёг и жёг. С переменным успехом, но постепенно кое-что начало получаться. Вот только это «кое-что» Герасима категорически не устроило.
— Ну нет! — простонал он. — Так неинтересно! Жду через неделю — ты уж расстарайся доказать, что не безнадёжен!
Я беззвучно выругался. Ну вот где бы мне теперь ещё и на отработку новой техники время найти? Ещё и в резонанс трижды в день входить нужно!
В субботу моими косточками вновь хрустела Федора Васильевна. Что-то ей не понравилось в осанке и наклоне шеи, на пике резонанса сильные руки терапевта надавили и повернули так, что едва в голос не заорал. Но оно того стоило — сразу будто легче дышать стало, и невероятная мощь предельного потенциала хоть и продолжила давить, только уже без той невыносимо острой пульсации, которая рвала меня ещё миг назад.
