Потеря невелика, но мой пример поможет вам понять более масштабную проблему: чем больше материалов входит в какой-то продукт, тем труднее его перерабатывать.
Вот блокнот Five Star компании Mead, я делал в нем заметки для этой книги. Простая вещь: две сотни листов белой бумаги между картонной крышкой сзади и пластиковой крышкой впереди, все соединено стальной спиралькой. Каждый компонент по отдельности – бумага, картон, пластик, сталь – годится для переработки. Но кто или что будет отделять пластиковую и картонную крышку от стальной спирали и бумаги? Если я брошу блокнот в американский контейнер для переработки, вероятнее всего, сенсоры машины на утилизационной фабрике идентифицируют его как бумагу и отправят на бумажную фабрику, где блокнот измельчат. Пластик, скорее всего, будет смешан с другими пластиками и захоронен (в развитых странах смешанные пластики не используются для новых товаров), сталь отправится на базу металлолома, а бумага и картон – из которых после разделения можно сделать новый картон и новую бумагу – превратятся во вторичную бумагу низкого качества. Переработка? Да, но плохая. Ничто (кроме, возможно, стали) не перерабатывается настолько хорошо, как могло бы в случае предварительного ручного разделения на части.
А если бы компания Mead изменила конструкцию и в новом проекте ее блокноты Five Star состояли бы из бумаги, картона и – что нереалистично – из скрепляющей тесемки (которую можно переработать вместе с бумагой)? Картон и бумага, по-видимому, все равно будут смешиваться, но уже не будет выкинутого пластика, а энергию, потраченную на переработку стали, можно направить куда-нибудь еще. Пример простой, но его можно экстраполировать на целый ряд товаров и отраслей.
Второй вопрос, обычно звучащий на моих выступлениях, примерно таков: как можно помешать перемещению переработки в Китай и другие развивающиеся страны, где утилизация происходит с загрязнением среды и небезопасна для здоровья? Если предыдущие главы достигли своей цели, то вам должно быть ясно, что он тесно связан с первым («Как повысить уровень утилизации?»). В конце концов, повышение уровня переработки – похвальная цель, но проблема никуда не исчезнет, если не найдутся люди, готовые утилизировать все те вещи, которые мы выкидываем в контейнеры для переработки.
Сейчас (и в ближайшие годы) Соединенные Штаты в состоянии переработать большую часть (возможно, две трети) собранного материала. Однако остаются еще многие миллионы тонн, не поступающие к американским утилизационным компаниям, поскольку американские производители (и, соответственно, американские потребители) просто не используют сейчас дополнительное сырье. В будущем американское производство, наверное, сможет использовать все рождественские гирлянды и прочий низкосортный лом, который сначала закапывали, а потом стали продавать в Китай и другие развивающиеся страны. Но пока вероятность подобного крайне мала. Вам ведь тоже слабо верится, что американцы станут приветствовать жесткую экономию и откажутся от обновления своих айфонов?
Если цель – обеспечить максимальную переработку того, что выкидывают американцы, то производить утилизацию следует в тех местах, где она необходима. Иными словами, если американцы хотят рождественские гирлянды, а китайцам нужна медь для их производства, то стоит разрешать соответствующим китайским компаниям (и даже поощрять их) импортировать использованные американские рождественские гирлянды, которые в противном случае закончили бы свой век где-нибудь под землей на американской свалке. Если китайцы желают собирать микросхемы памяти из сломанных американских компьютеров, то у них должна быть возможность их импортировать. Несомненно, рождественские гирлянды и интегральные микросхемы будут утилизированы на предприятиях, не отвечающих требованиям последних стандартов американского правительства. Однако запрет на переработку в развивающихся странах не улучшит условия работы. Условия станут меняться только с повышением уровня жизни, когда решатся намного более важные проблемы: безопасность пищевых продуктов, правильное питание, чистая вода.
Глобализация сферы утилизации отходов – постоянная особенность современной мировой экономики, и она ничем не отличается от глобализации производства смартфонов. Пока товары производятся в одном месте, а выбрасываются в другом, будут существовать компании, специализирующиеся на перевозке отходов туда, где их ценят в качестве сырья. И чаще всего эти компании относятся к той отрасли, которую моя бабушка называла мусорным бизнесом.
Третий и последний вопрос об утилизации, который мне регулярно задают, обычно исходит от друзей. Он звучит примерно так: «Где мне следует перерабатывать свой X?» Этот X может быть компьютером, пачкой газет, коробкой старых винных бутылок, стопкой шин в гараже или старой дверью из металлической проволоки, завалявшейся на заднем крыльце. Иногда (но не всегда) он сопровождается комментарием: «Я в самом деле хочу поступить правильно».
Если речь идет о простых предметах – жестяных банках, картоне, газетах, пластиковых бутылках и прочих бытовых отходах – я обычно советую найти ближайшую базу-свалку. Рынки для таких видов вторсырья настолько эффективны, а спрос настолько велик, что любое соприкосновение с мировой системой переработки – будь то грузовичок с надписью «Покупаем утиль» или крупная база – практически гарантирует утилизацию с максимальной выгодой. А еще вам наверняка заплатят за принесенное вторсырье (чего не произойдет, если вы просто выставите свои отходы там, где их забирает пикап городской службы утилизации). То же самое касается и вашего автомобиля: продадите ли вы его на автосвалке или какому-нибудь человеку, способному его отбуксировать туда, – части машины в конечном счете будут отправлены в Китай, где все детали, пригодные к повторному использованию, будут пущены в дело.
Электроника и другие сложные устройства – уже другое дело. Устаревшая, но работающая электроника востребована во многих развивающихся странах, и существует масса организаций и перерабатывающих предприятий, которые занимаются ее экспортом. Чтобы найти их, полистайте справочник «Желтые страницы» или поищите в интернете. Сломанная электроника – иное дело. В целом утилизаторы электроники в Соединенных Штатах или Европе протестируют старое оборудование и, если признают его неработающим, то отправят устройство в измельчитель (ремонт представляет сложности с экономической точки зрения). Я считаю такой подход ошибочным: сломанную электронику чаще всего можно починить, а если и нет, в ней обязательно содержатся компоненты, пригодные к повторному использованию. Но даже если таких компонентов нет, утилизаторы в развивающихся странах с помощью ручного труда могут добыть из электронного устройства больше полезных материалов, чем шредер с магнитами и вихревыми токами. От компании-утилизатора в США или Европе требуется выбор: осуществлять переработку в развитых странах или в развивающихся странах – с пониманием всех последствий такого выбора. Надеюсь, что моя книга дает вам информацию для принятия взвешенного решения, влияющего на вас, на окружающую среду и миллионы людей, работающих в мировой индустрии переработки.
Однако прежде всего я призываю каждого задуматься о том, что значит переработка, и делать умный выбор в качестве потребителя – до покупки. С точки зрения морали утилизация – запутанная и неоднозначная деятельность. Но, как я говорил в предисловии, благодаря свалкам мир становится лучше, чище и интереснее. Я бы не хотел жить на планете, где их нет.
