Я покачал головой и осмелился спросить, откуда она это знает, хотя, без сомнения, один взгляд на мое лицо дал бы это понять любому.
— Если бы ты кого-нибудь подстрелил, то не стал бы смотреть на море с копьем в поисках рыбы. Где Бэбби?
Я объяснил, что не сошел на берег охотиться, несмотря на свое обещание, потому что Крайт отказался остаться на баркасе и я не осмелился оставить баркас на совершенно незащищенной якорной стоянке, когда на борту никого не будет.
— Я поохочусь завтра, — сказал я ей, — но ты должна остаться здесь и выйти в море, если будет хоть малейшая вероятность плохой погоды.
Она пожала плечами, и я понял, что на следующий день будет спор:
— Я съем кусочек рыбы. Можно? Я знаю, что сказала, что не буду, но я очень хочу.
Когда мы закончили есть, она попросила меня протянуть руку. Я так и сделал, и она надела на палец кольцо. По-моему, оправа была из белого золота — серебристого металла, который не потускнел, как сделало бы обычное серебро. Камень был белый и тусклый, исцарапанный и очень старый.
— Ты подарил мне кольцо, — сказала Саргасс, — и теперь я дарю тебе другое. — Ее маленькая рука — единственная, которая у нее была, — скользнула в мою. — Ты должен надеть его, потому что можешь снова упасть в яму.
Она поцеловала меня, но ничего не объяснила. В то время я понятия не имел, что это за кольцо (хотя скоро узнал), и уж точно никогда бы не догадался, что оно спасет мне жизнь в разрушенном посадочном аппарате на Зеленой.
Оно потерялось, конечно, вместе со всем остальным. Я хотел бы вернуть его — оно помогло бы мне с Барсатом и напоминало о ней.
Глава одиннадцатая
ЗЕМЛЯ ОГНЕЙ
С блоком и снастями, с Крайтом и Саргасс, тянувшими веревку вместе со мной, и Бэбби, толкавшим корму и поднимавшим ее плечами, мы смогли вытащить баркас на берег. Когда дальше двигаться было некуда, я убрал блок, взял карабин и несколько серебряных украшений и привязал нос и корму баркаса к карликовым, но крепким на вид деревьям.
После этого я взобрался на самую большую дюну, какую только смог найти, чтобы изучить широкое плоское пространство песка, заросшего темно-зелеными спутанными кустами. Пейзаж выглядел не слишком обещающим, но я напомнил себе, что среди величественных деревьев острова дичи не было совсем, в то время как в развалинах, которые казались не более обещающими, чем этот пейзаж, мы подстрелили зеленого оленя.
Прошло несколько минут, прежде чем до меня дошло, что я действительно стою на том, что сам назвал Тенеспуск — впервые мои ноги прочно стоят на неведомом западном континенте, на котором ждал Паджароку с его работающим посадочным аппаратом. Позади меня на юге лежало море, а на востоке я тоже мог видеть море. Далеко на севере я тоже мог различить его отблеск, или думал, что могу. Но на западе земля расширялась, поднимаясь так высоко, что я вспомнил о доме, где далекие земли на севере и юге изгибаются вокруг солнца и наконец смыкаются над головой, превращаясь в величественные небоземли.
— Это большая страна, — медленно произнес Крайт у моего локтя.
С бо́льшей убежденностью, чем я чувствовал, я сказал ему, что мы найдем в ней Паджароку, и очень скоро.
Он пожал плечами:
— Я помогу всем, чем могу.
— Тогда я уверен, что прошлой ночью ты узнал что-то ценное.
— Нет. — Ветер трепал его свободную одежду, и он дрожал, выглядя таким же замерзшим, как и я.
— Но ты снова ел. Когда ты вернулся, ты долго говорил об этом и удивлялся, что место, где так мало людей, может обеспечить такую хорошую охоту. У тебя не было возможности поговорить с кем-нибудь?
— Тебе бы больше понравилось, если бы я голодал.
Я не позволил втянуть себя в ссору:
— Ты нашел здесь кого-то. Людей, чьей кровью питался.
— Только не здесь, а там, дальше. — Он указал на запад.
— Разве ты не спрашивал их о Паджароку? Ты был должен. Что они сказали?
Он покачал головой:
— У меня не было возможности никого ни о чем спросить. Они все спали.
— Хорошо, — сказал я.
— Да, она была хороша. — Он ухмыльнулся, хотя и не показал клыков.
Позади нас, у подножия дюны, на которой мы стояли, Саргасс крикнула:
— Разве ты не собираешься охотиться?
— Через минуту! — сказал я ей. — Я собираюсь спуститься с другой стороны!
— Встретимся с тобой там!
Я снова повернулся к Крайту:
— Я хочу, чтобы ты остался здесь и охранял шлюп. Сделаешь?
— С удовольствием, если ты скажешь мне, почему ты был доволен, что я не спросил дорогу.
— Потому что меня предупредили, что люди, дружески настроенные по отношению к городу, введут нас в заблуждение, если мы спросим, где он находится. Эти люди не любят чужаков, даже когда они люди.
Крайт снова усмехнулся, поглаживая подбородок, который он сформировал для себя этим утром:
— А один из нас — нет.
Настала моя очередь пожать плечами:
— Мелкая деталь.
— Я согласен, Отец. Мы такие же люди, как и вы, что бы это ни значило. Разве ты не хочешь знать, где люди, которых я нашел?
— Я хочу знать гораздо больше. — Я попытался рассмотреть его лицо, но отвернулся от сверкающих глаз. Если он решил обмануть меня, я ничего не мог с этим поделать. — Но для начала достаточно и этого. Где же они?
Он снова указал на запад:
— Видишь вон то ущелье в горах?
Я молча кивнул. До него было не меньше десяти лиг.
— Там протекает небольшая речка, которая течет прямо к нам. Если присмотреться, то сквозь ветки деревьев кое-где можно увидеть блики солнца, сверкающие на ней.
Я попытался, но мои глаза были не такими острыми, как у него.
— У них есть шалаш на берегу, там, где земля выравнивается и вода замедляется.
— Спасибо, — сказал я. — Ты можешь сказать мне, куда течет река после этого?
Он покачал головой:
— Погружается в землю, может быть. Здесь все довольно песчаное. Но я не знаю, и она может впадать в море. Я не проследил за ней.
— Мы собираемся поохотиться здесь на зеленых оленей и на все, что найдем, что можно подстрелить и съесть. Что ты думаешь о наших шансах?
Он помедлил, оглядывая однообразное пространство густо разросшихся кустов и низкорослых деревьев, как и я раньше:
— Не очень хорошие, но я могу ошибаться.
— Ты видел какую-нибудь дичь?
Он снова покачал головой.
— Что ты видел? Я имею в виду здесь, где мы сейчас находимся.
