Поднимать меня никто не стал, у членов шайки и без того хватало забот. С минуту на деревянной дороге царили суета и паника.
Ближайший ко мне бандит присел на полусогнутых ногах. Он срывающимся голосом бормотал защитные заговоры, которые наверняка узнал в детстве от неграмотной няньки. Его лицо даже в свете луны казалось серым от страха, губы истово шевелились.
Здоровяк с перебитым носом и вовсе повалился рядом со мной и закрыл руками голову.
Трое громил без лишних слов повернулись и помчались обратно к особняку — только пятки сверкали.
На миг мелькнула мысль присоединиться к убегающим. Я ни секунды не сомневалась, что чудовищ поднял Амброзиус Анвил. Выходит, он нашел ту каморку, разобрался с механизмами и устроил это представление, чтобы дать мне шанс сбежать!
Однако пришлось остаться на месте. Не все бандиты поддались панике. Некоторые не растерялись: выхватили пистолеты, направили их в лес и застыли в напряженном ожидании. Каждую секунду мог грянуть выстрел, но пока вокруг раздавался лишь треск ветвей, шорох почвы, бульканье воды и скрип от несмазанных шестеренок, такой пронзительный, что вполне мог сойти за потусторонние стоны.
Корнелиус на чудовищ не смотрел; он отступил к самому краю гати и быстро переводил взгляд с одного бандита на другого. Вот он едва заметно мотнул головой, подавая неведомый знак; один из вооруженных охранников кивнул, отвечая на молчаливое приказание.
И тут среди какофонии звуков раздался самый неожиданный: громкий, издевательский смех.
Хохотал Химерас. Он веселился от души: хлопал по коленкам, утирал длинными пальцами слезы.
— Идиоты! — закричал он. — Болваны! Трусы! Это автоматоны Жакемара. Вот ваши привидения и монстры! Набор ржавых шестеренок и жестяных деталей. Жакемар устанавливал такие во всех домах, которые возводил! У меня все не доходили руки поискать их в особняке Грабба. А они сами нас нашли! Красота, красота! Торжество инженерной мысли!
После его слов пистолеты опустились, однако подельники бандита продолжали настороженно смотреть по сторонам.
Там, в темноте, скрипело, шевелилось и стонало. Самые суеверные члены шайки продолжали вздрагивать и бормотать. Видимо, слова главаря показались им недостаточно убедительными.
— Потом, когда дело будет сделано и суматоха уляжется, я собирался вернуться в особняк и хорошенько исследовать его тайны, — продолжал Химерас, и вдруг его веселье как рукой сняло: он выпрямился, сжал кулаки и притопнул ногой.
— Но кто-то меня опередил, — сказал он низким, тяжелым, осипшим голосом, полным такого безудержного гнева, что я оцепенела. — Возникает вопрос: кто? Кто сделал это? С какой целью? Нас хотели напугать, сбить с толку. Для чего? Сдается, среди нас есть предатель. И сдается, дело не обошлось без этой!
Он выпрямил руку и ткнул в меня пальцем. На беснующихся в темноте монстров больше никто не обращал внимания — такой силой обладал этот нечеловеческий мерзкий голос.
Луч фонаря ударил мне в лицо. Я приподнялась и попыталась сесть. О том, чтобы улизнуть под шумок, теперь было нечего и думать.
— Не двигаться! — заорал Химерас и поднял пистолет. Как зачарованная я смотрела на черную дыру дула, направленного мне прямо в лоб. — Наша учительница была готова сбежать. У нее свободны руки. Она избавилась от веревок. До чего ловкая особа!
Он щелкнул курком.
— Кто твой сообщник? Отвечай! Считаю до трех...
— Вы не можете убить ее, — спокойно сказал Корнелиус. — Она нам нужна. Продолжим путь. Экспресс пройдет уже скоро. Нужно успеть добраться до места и все подготовить.
Химерас оглянулся на него и осклабился. Его улыбка напоминала улыбку резиновой куклы — такая же жуткая и безжизненная.
— Я думаю, мой дорогой Роберваль, что на месте нас уже ждет засада. Нас предали, как вы не понимаете?
— Вы излишне подозрительны, — Корнелиус поднял руки в успокаивающем жесте. — Это всего лишь случайность. Совпадение.
— О нет, это не совпадение. Я привык доверять чутью, мой дорогой Роберваль. И оно говорит мне, что вы сейчас не вполне искренни, — теперь голос Химераса сочился патокой и медом. Он сделал шаг вперед, чтобы удобнее держать меня на мушке.
— Отвечай, учительница. Кто предатель? Кто устроил эту заварушку? Кто запустил механизмы?
Я сглотнула. Ствол пистолета едва заметно подрагивал.
Неважно, отвечу я или промолчу. Результат будет один: пуля в лоб, а потом мое тело упадет в болото и будет покоиться рядом с механическими привидениями, думала я отрешенно.
Когда ты молод, не веришь в то, что смертен. Но теперь я оказалась со смертью лицом к лицу, и она приветливо махала мне костлявой рукой.
— Значит, так тому и быть, — вздохнул Химерас и его палец едва заметно пошевелился на собачке.
Словно со стороны я видела то, что произошло потом.
Корнелиус прикрыл глаза, его лицо застыло, губы плотно сжались. Он едва заметно подался вперед, как будто готовясь преодолеть невидимую преграду.
Я поняла, что за этим последует. Догадка озарила меня вспышкой. Сколько раз я видела, как Одаренный входит в транс! В нашей «магии» не нужно бормотать заклинания и делать пассы. Сенситив, манипулирующий энергетическими флюидами, почти всегда остается неподвижен и сосредоточен.
Я торопливо прильнула к земле.
В тот же миг Химераса отшвырнула прочь невидимая сила. Его протащило по деревянному настилу до самого края.
Химерас сдавленно охнул, нелепо взмахнул руками; пистолет со стуком упал на настил. Секунду-другую преступный гений балансировал на краю, но все же не удержал равновесия и навзничь упал в прогалину между деревьями.
Негромко чавкнуло; Химерас барахтался в полужидкой грязи, оставшейся от высохшего болота, а когда выпрямился, оказалось, что он увяз по колено. Он судорожно дергался, и от каждого движения уходил в грязь все глубже.
— Дьявол, дьявол! — закричал он неожиданно тонким голосом. — Вытащите меня, пока я не утонул!
За его спиной вырос грязевой бугор, из которого восстал еще один монстр, напоминавший скелет лошади на двух ногах, с длинными, паучьими конечностями.
Зажужжали шестеренки, верхние конечности с щелчком вытянулись вперед и почти ласково коснулись плеч бандита.
Тот попробовал обернуться и присел. Монстр давил на его плечи, заталкивая дальше в грязь.
Химерас хватался за металлический каркас, пытаясь выкарабкаться; это была отчаянная схватка между человеком, сбрендившим механизмом и природой. Шансы человека — нет, еще одного монстра в человеческом обличьи! — были невелики.
И тут его сообщники пришли в себя. Фонарь полетел на настил, прокатился и замер; его луч упал в болото, тускло освещая заросли кустарника, все прочее поглотила темнота. Оставалось на слух догадываться, что творилось в лесу и болоте.
