— Давай войдем, — я решительно подошла к двери, достала ключ и начала возиться с замком.
* * *
Замок долго не поддавался. Наконец, дверь удалось открыть. На голову посыпались дохлые насекомые, а косяк надсадно застонал. Я шагнула внутрь. Было немного боязно.
Огляделась и вздохнула с облегчением. Пол в доме обычный, без уклона. Но перекошенные окна все равно вызывали оторопь. Теперь мне казалось, что не я пьяна, а дом; он основательно окосел и как будто только и мечтает завалиться набок.
Потопала по доскам. Доски протестующе скрипнули, но выдержали. Отлично; не прогнили. Первая хорошая новость.
Впрочем, она же последняя.
Известка на стенах местами отошла, местами отвалилась. На потолке и в углах темные пятна и плесень. Пахнет неважно: сыростью, землей.
Комната всего одна, но просторная. У стены железная койка, покрытая матрасом. Матрас выглядит на удивление хорошо. Из остальной мебели только деревянный стол, два табурета, рассохшийся шкаф. В углу чугунная печь-камин с одной конфоркой. У дверцы расплывшаяся куча сажи и мышиный скелетик. Рядом к стене прибито мутное зеркальце и жестяной рукомойник, под ними медный таз и ведро.
Что ж, здесь вполне можно жить. Если вы совсем в отчаянном положении. Но не стоит забывать — многие люди не имеют даже такого жилья.
— Рамы крепкие, — деловито сказал Ланзо, подходя к окну. Потом задрал голову: — Крыша протекает. Но заделать легко. Течь небольшая.
Он еще раз огляделся и с одобрением заметил:
— Тут здорово! Большой дом. И тепло будет. Надо все помыть. И высыпать в сортир ведро извести или золы. Но отец помогать не будет. Он сказал, его в этот дом и черти не затащат. Тут лес близко, он его боится.
— Твой отец очень суеверен?
Ланзо пожал плечами. Потом наклонил голову и поводил пальцем по пыльной поверхности стола, рисуя узоры.
— Моя мамка тоже была ведьмой и ее тоже забрал в лес призрак Грабба, — признался Ланзо вполголоса.
Я вздрогнула и несколько секунд не знала, что сказать. Ланзо поднял голову и глянул на меня ясными глазами. Тогда я все же спросила:
— Как... это произошло? Почему ее считали ведьмой?
— Она травы хорошо знала. У нее в огороде всегда все росло. А если потрава какая или паразиты — она выйдет в садик, пошепчет чего-то, рукой проведет — и болезней как не бывало. Настои всякие делала на продажу… Она не местная, из столицы приехала. Они с отцом ругались все время и дрались часто. А однажды она пошла в лес за душицей и не возвращалась три дня. Потом пришла... вся растрепанная и молчит. Отец ее побил немного. А она заболела. Воспаление легких. Через неделю умерла. Но мне это рассказали. Я еще маленький был, плохо ее помню.
— Мне очень жаль…
Что еще добавить, я не знала. Ланзо говорил о своей утрате спокойно, как будто давно о ней свыкся. Бедный мальчик! Неудивительно, что он так тянется ко мне. От остальных он, видимо, мало получал ласки. Но его отец, каков негодяй!
— Давай вернемся в школу, — предложила я. — Попробуем найти тряпки и мыло. И известь. Что еще надо? Буду приводить дом в порядок.
— Много чего надо, — рассудительно сказал Ланзо. — Но я вам помогу, можно? Мне не трудно. Домой неохота идти.
— А отец тебя не заругает?
— Заругает, но он и так всегда ругается. Я дома редко бываю. Он привык. Иногда сам говорит: «Вали отсюда, ведьмино отродье...»
Я заперла дом на замок, и мы пошли обратно. До темноты надо перенести все подаренные вещи. По моей просьбе Ланзо показал другой путь до школы. Пусть он был длиннее, но вел по улицам, не по пустырям. Буду добираться на службу на велосипеде.
По дороге мы зашли в бакалейную лавку и к булочнику, и я купила кое-какой провизии. Брала то, что не нужно готовить: несколько пирожков, хлеб, сыр, масло. Хорошо, что директор выдал жалованье. Иначе пришлось бы совсем туго. Раз в доме есть печка, придется учиться готовить. Надо попросить госпожу Барбуту дать мне несколько уроков кулинарии. Моих умений хватало лишь на яичницу и тосты.
* * *
Перед тем как зайти в школу, я решила заглянуть на пепелище. Теплилась робкая надежда, что хотя бы некоторые вещи могли уцелеть.
Зря я это сделала. Вид почерневших обломков и куч пепла привел меня в уныние. Сразу стало понятно, что ничего целого обнаружить не удастся. Да и рыться среди углей не выйдет: тут нужны специальные инструменты и одежда.
Но все же, почему мой дом так быстро сгорел? Я торопливо вспоминала уроки по введению в пиромансию. К сожалению, я изучала предмет неглубоко, только основы. Химию горения, горючие свойства материалов… Но и того, что помнила, хватило понять: так быстро от одной-единственной молнии дом вспыхнуть не мог. Если только не был пропитан бензином. Или если в пожар не вмешались какие-то иные, сверхъестественные силы, как на то намекали горожане.
Но это бред! Надо спросить у Матибора, не будет ли вестись расследование.
Господи, ну какое расследование! Все видели, как в дом ударила молния. Занялась крыша, затем все остальное. Слишком быстро, но, возможно, такое бывает.
— Почему вы не потушили пожар? — внезапно спросил Ланзо. — Вы же Одаренная. Вы говорили, что эти... как их... пиромансеры? — умеют управлять огнем. Вы разве не умеете управлять огнем?
— Увы, я не пиромансер. Я могу зажечь маленькое пламя, но не потушить.
— И погодой вы управлять не умеете? А солнце вы тогда потушили.
— И погодой не умею управлять. Затмение было лишь иллюзией.
— Ясно... — разочарованно протянул Ланзо.
В школе мы забрали оставшиеся тюки с вещами и пошли обратно к Кривому дому. Но когда проходили мимо дома изобретателя, Ланзо вдруг сказал:
— Подождите, я загляну к Анвилу! Возьму у него разные инструменты. И попрошу помочь починить крышу. Я маленький, мне тяжело будет самому.
— Ланзо, не надо! Вряд ли он согласится!
Но Ланзо уже взбежал по крыльцу и небрежно коснулся пальцами металлической ладони. Я похолодела; сейчас он закричит от боли, это ужасное приспособление всмятку раздавит хрупкую детскую ладошку!
Но Ланзо действовал очень ловко. Как только металлические пальцы начали смыкаться, он отдернул руку. Тут же внутри дома все загремело. Ланзо с удовольствием прислушался к дикой какофонии.
К грохоту добавился яростный крик изобретателя:
— Кого там еще принесло, чтоб вас на шпиндель намотало!
Я приготовилась к неприятным объяснениям.
Дверь рывком распахнулась, на крыльцо вышел господин Анвил: без пиджака, но в длинном кожаном фартуке, перчатках по локоть, на глазах защитные очки. Аккуратная седая бородка топорщилась от ярости, кончики усов распушились. В руке изобретатель сжимал молоток, и я не сомневалась, что Анвил с удовольствием использует его на том, что потревожил его покой.
