— Ха-ха-ха, да нечем нам заняться было, — рассмеялся тот. — Но сегодня мы оторвемся.
— Да-а-а, командир! — поддержали его остальные рыцари.
— И как нас пауки еще не обнаружили? — покачал я головой.
Сейчас мы в составе двух сотен элитных мертвецов находились на небольшом пригорке в стороне от крепости. Наша задача не защищать цитадель на стенах, чем в основном занимается младшая нежить и маги, а мы нужны для другой задачи. Как только начнется битва, мы будем ждать сигнала, чтобы ударить пауков с фланга. Все же есть вариант, что наши панцирные друзья не полезут на крепость, а просто осадят её частью своих сил и пойдут дальше. Вот мы и нужны, чтобы этого не допустить. Наша задача перехватывать всех отделившихся врагов, если они пойдут малыми отрядами, если же попрут большей частью армии, а меньшую оставят на осаду — ударить в спину осаждающим. Ну и как придет подмога, мы ударим в бок армии врага и возьмем их в «клешни» вместе с другим отрядом на противоположной стороне.
Ради такого в подобные отряды собрали всех рыцарей и всадников, а также тех, кто может быть достаточно быстрых как они. Вот Армия Наследника прислала элитный взвод Мертвителей, это их рыцари смерти. Воины четвертого, пятого и шестого ранга, возглавляемого старым ветераном еще войн Берита, Бориса Неупокоенного. От вампиров прилетел Артемий Гаурун вместе с остатками Рыцарей Драконьей Крови. Элитные вампиры-атависты, все ветераны времен Повелителя. Как я слышал, Королева Нарцисса не захотела никого присылать и Гаурун тут со своими товарищами исключительно по личной инициативе.
Наличие тут своей фаворитки объясняется довольно забавным образом.
Та случайно попалась страже, ляпнула не подумав, что представитель вампиров и теперь уйти не может, так как это репутацию её фракции может подорвать. Зато как маг выбила себе место в крепости и брата своего там пристроила, чтобы не рисковать, как мы.
Я же с Бьондом и Гвен были признаны достаточно хорошими бойцами, чтобы войти в состав кавалерии. Для такого дела Гвен на временное пользование выдали новое тело какой-то химеры с верхней частью гуманоида, а все ниже пояса было от коня.
— Я, конечно, слышал о кентаврах, но думал это просто сказки, — рассмеялся один из рыцарей. — Эй, как тебе с лошадиным задом?
— У своего коня спроси, — зашипела призрак. — Хорошо хоть половые органы ему не приделали. Я задолбалась в тела мужиков вселяться. Скоро у самой вырастит огромный…
— Завязывай, — остановил я её поток ругательств, от которых окружающие только ржали еще больше. Причем ржали больше своих мертвых конец.
Про кентавров я тоже слышал.
Ну, вроде как пытался терийцев сделать конелюдов, но эта идея не оправдала себя. Те же фолкегранцы пытались создать своих зверолюдов, но ничего у них не получилось. А то, что получилось, потом чума выкосила. Да и если посудить, то кентавры были бы как вид довольно ущербными. Все же сжирать лошадиные объемы жратвы через человеческий рот — это такое себе. Да и в целом их физиология вызывает кучу вопросов.
Но нежити плевать на подобные мелочи, поэтому среди некромантов такая конструкция весьма популярна. Да и химерологи тоже, бытовые неудобства их творений никого не волнует, потому как, самостоятельный быт у них отсутствует в принципе. Вот Гвен одно такое тело и досталось. Всем, кто вступил в войну добровольцем, выдали что-то. Мне вот новые копье и щит дали, обычные, но хорошего качества. Тьму проводит не слишком хорошо, но если что, выкинуть не жалко. Мерли одели в более-менее приличную экипировку хоть с какой-то защитой, а Гвен дали труп химеры.
— Хватит разговоров, — прервал смех Гаурун. — Они уже здесь.
Поначалу я не понял, что имел в виду вампир и стал вглядываться вдаль. Перед нами простирались равнины Паучьих ферм. Когда-то здесь располагались обширные фермерские угодья для живых последователей Берита и его самого. Дункельхейд ведь в некотором роде безопасная крепость или тыл, а потому всеми силами был сделан самодостаточен. Тут выращивали специальный сорт злаков, которым не нужен был солнечный свет, а также паслись искусственно выведенные животные, мясо которых было вкуснее и сытнее обычного. Все же когда твой господин выдающийся алхимик, то проблем с едой в Империи никогда не было.
Как я узнал, одна из проблем Раума, почему его все же нашли тут, было как раз в том, что он был зависим от поставок извне, Берит же исправил этот недостаток.
Сейчас же от того что было когда-то эпицентром жизни и еды осталась лишь мертвая, сухая и потрескавшееся земля, по которой проходил холодный ветер и поднимал облака пыли. Если пройти дальше, то можно было найти остатки самих ферм и скотобоен, опутанных паутиной.
Я всматривался в горизонт и ничего не видел даже с усиленным зрением…
— А? А что разве горизонт был так близок?
Услышав это, я вспомнил, что вообще-то за полями простирается огромный лес, уходящий в заснеженные горы, а затем осознал, что даже намеки на этого не видно.
— Нет… сам горизонт это они…
И вот тут я начал понимать… горизонт… приближался к нам…
Сначала были видны лишь какие-то непонятные искажения вдалеке. Словно иллюзорное искажение, что иногда появляется на море из-за перепада температур. Но затем я начал различать маленькие контуры. Что-то двигалось.
Быстро, очень быстро двигалось. Приближалось.
— Ничего… себе…
— Да сколько их тут?
— Это… оно серьезно?
— Что-то мне не по себе…
Подобные разговоры послышались в основном от молодых рыцарей как мы и другой еще младшей элитной нежити. Старшие же лишь хмурились и молча смотрели на… легионы…
Десятки, сотни, тысячи… десятки тысяч… сто тысяч… если не больше…
Они шли, словно отовсюду сразу. Как будто приливная волна они накатывались и заполоняли собой все как море. Море множества ног, белых брюшек и жвал. Гвалт от их совместных перещёлкиваний, шагов множества конечностей и шипения стоял такой, что уши может заложить. Они двигались одной единой волной и не знали преград или сомнений. Они не были нежитью, не были мертвыми, но в них сейчас виделось что-то гораздо более опасное.
«Голод…»
От них веяло голодом.
Нежить не имеет такого понятия как «эмоции». Наши чувства — это отголоски нашей жизни, но никак не явление наших живых тел. Один знакомый маг рассказывал мне в прошлом о том, что эмоции есть ничто иное, как какие-то реакции внутри мозга и тела, что мы испытываем. И когда живое существо становится нежитью, с ним это все в памяти остается. Привычка, условный рефлекс, как почесывание затылка или поправление очков, даже если всего этого нет. Разум так часто выполнял все эти действия через тело, что они стали естественным проявлением наших сущностей. Потому от мертвецов можно услышать вздохи, стоны, закатывание глаз или щелчок языком, даже если этого всего нет. Так и эмоции, ничто иное, как имитация. Все зависит от степени «разумности» мертвеца, чем он сильнее, тем и эти проявления ярче.
