Марш «Бессмертного полка» стал кульминацией празднования победы Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, не менее важным, чем традиционный военный парад на Красной площади.
В 2015 году я организовал первый марш «Бессмертного полка» в Париже, в котором участвовало несколько сотен человек. С разрешения властей Парижа участники марша отправлялись с площади Республики и направлялись к кладбищу Пер-Лашез, где установлен памятник советским людям, сражавшимся во Франции в рядах движения Сопротивления. С 2016 года мы пригласили французов принять участие в этом марше, который сейчас проходит в нескольких городах Франции.
Но вернемся в 1971 год. На следующий день после моего приезда я решил пойти в посольство на улице Гренель пешком. Это, безусловно, была авантюра. Но когда тебе 23 года, тебе и море по колено! Конечно, как и следовало ожидать, я заблудился в узких улочках между Марсовым полем и Домом инвалидов. Поэтому, найдя наконец посольство, первое, что я сделал, – это пошел и купил в табачной лавке по соседству небольшой атлас улиц Парижа. Этот атлас мне впоследствии очень пригодился, поскольку последующие восемь лет я провел в Париже без машины. Каждые выходные мы с моей женой Татьяной и нашим сыном Николаем отправлялись в пешие прогулки по Парижу. Благодаря этому я знаю этот город наизусть.
В посольстве меня определили в группу протокола, где я провел первые две недели, прежде чем меня перевели в консульский отдел посольства, где я проработал четыре года. Руководителем протокола тогда был Юрий Котов, старший брат Елены Котовой, моей подруги детства. Юрий впоследствии сделал успешную дипломатическую карьеру, был послом в нескольких странах, в частности, в Белграде в 1999 году во время бомбардировок города самолетами НАТО. Он написал очень интересные мемуары «Петух в вине», в которых рассказывает о своей многолетней работе во Франции.
Первые годы в посольстве фактически были продолжением учебы. Дело в том, что профессии дипломата нельзя научиться в институте, даже лучшем. Этой профессии нужно учиться всю жизнь, так как хороший дипломат должен обладать множеством самых разных, порой противоречивых качеств: он должен быть журналистом и актером, уметь общаться и работать с кадрами, быть аналитиком и психоаналитиком, водителем и даже, увы, иногда носильщиком. Во времена Советского Союза послы в Париже были членами партийной номенклатуры, часто членами Центрального комитета. Они не знали иностранных языков. Но у них наверняка были другие качества, более важные в глазах тех, кто правил страной. И главное – полная лояльность режиму.
Дни начинались с коллективного чтения прессы. Все дипломаты собирались в большом красном зале посольства, на втором этаже. Сегодня, после реставрационных работ начала 80-х годов, этому залу вернули его первоначальный зеленый цвет, каким он был в XIX веке. Молодые дипломаты по очереди информировали посла и других присутствующих дипломатов о том, что говорилось по радио и телевидению и было написано в газетах и журналах. Вокруг этих новостей разворачивались дискуссии с участием советников и первых секретарей, после чего посол давал указание подготовить в Москву ту или иную телеграмму по темам, которые могли интересовать руководство страны. Самые важные телеграммы читались членами Политбюро партии и обсуждались на его совещаниях с участием генерального секретаря Леонида Брежнева.
Первые четыре года моей командировки в Париж я работал в консульском отделе посольства, который в то время располагался на площади Мальзерб. Сегодня эта площадь носит имя генерала Катру. Я жил в том же доме. Здесь делал первые шаги мой первый ребенок Николай, который провел большую часть первых пяти лет своей жизни в парке Монсо, расположенном по соседству. Я часами гулял с ним в этом прекрасном месте. Даже сегодня я знаю его как свои пять пальцев.
Моя первая командировка в Париж получилась очень длинной. Я уехал 25 января 1979 года. Таким образом, практически все 70-е годы я провел в Париже. Это было хорошее время не только для меня, но и для Франции, эпоха «тридцати славных лет», характеризовавшихся бурным экономическим ростом. Люди были полны оптимизма: вопреки тому, что происходит сегодня, они верили в свое будущее, тем более в будущее своих детей. Первый нефтяной кризис 1973 года прозвучал как тревожный звонок, но страна продолжала развиваться. Я помню парижскую толпу того времени, которая сильно отличается от сегодняшней. Я любил гулять по Елисейским Полям, которые в то время были сердцем парижской жизни. Я видел, как люди улыбаются, наслаждаясь жизнью.
Приехав во французскую столицу, я погрузился в вихрь местной жизни. Меня особенно привлекали французская песня и кино, но не только французское, а и итальянское, которое переживало свой золотой век. Я сформировался под влиянием фильмов Феллини, Антониони, Бертолуччи, Сколы, а также Бергмана, Кубрика и Трюффо. Я напевал французские песни. Выход новых альбомов французских певцов был для меня настоящим событием.
Кстати, одной из первых покупок, которую я сделал, приехав в Париж, была пластинка. Я попросил продавщицу порекомендовать мне какую-нибудь новинку, и она указала мне на пластинку Мишеля Дельпеша «Ради флирта с тобой». Я послал этот диск, как музыкальный привет, моей жене Татьяне, которая оставалась пока в Москве. Песня ей понравилась, но ее удивило название, которое показалось ей слишком легкомысленным для молодожена.
Я часто ходил в мюзик-холл «Олимпия», который был моим любимым концертным залом, где познакомился с Бруно Кокатриксом, директором «Олимпии», легендарным человеком в мире французской песни. Любопытно, что именно в длинном коридоре, ведущем к входу в «Олимпию», в 1972 году я нашел укрытие, став невольным свидетелем большой демонстрации парижан, протестовавших против войны во Вьетнаме, которые направлялись к посольству Соединенных Штатов. Полиция применила против демонстрантов слезоточивый газ и дубинки. Толпа начала разбегаться в поисках убежища, подхватила меня, и я оказался в вестибюле «Олимпии».
Любовь к французской песне сопровождала меня всю жизнь. Став послом, я решил отдать дань уважения кумирам моей юности. 18 июня 2016 года я собрал некоторых из них у себя в резиденции. Среди моих гостей были Николетта и Энрико Масиас, Жан-Поль Кара и Шарль Дюмон. Я воспользовался этим вечером, чтобы спеть дуэтом со Стоун песню L’Аvventura. Стоун была такой же красивой и обаятельной, как и в 1972 году, но мой голос, конечно, не был таким же красивым, как у Шардена. Жаль, что Мишеля Дельпеша больше не было. Я бы рассказал ему о своем «проколе» с его песней «Ради флирта с тобой».
Работа советских дипломатов в Париже в 70-е годы была не такой, как у их коллег сегодня. Прежде всего, их передвижение по стране ограничивалось. Советские дипломаты могли свободно передвигаться в Париже и в пределах 50 км от столицы. Чтобы выехать за пределы этой зоны, следовало отправить в МИД Франции за два рабочих дня до поездки вербальную ноту с указанием точного маршрута, городов и названий гостиниц, в которых планировалось остановиться на ночевку. Эти ограничения – прекрасный пример холодной войны – просуществовали до конца 80-х годов. По этой причине советские дипломаты в основном проводили свои выходные на даче посольства в Лимэ, недалеко от Парижа, где был бассейн и различные спортивные площадки для игры в футбол, волейбол и теннис.
