Чтобы показать неполноту теории глобального рабочего пространства, давайте спросим мозг (как он описан здесь) о том, что происходит в его мире в этот момент. В предыдущих главах, когда речь шла о бессловесных животных, я “пользовался” Речинатором-5000 – гипотетическим устройством, которое можно подключить к мозгу, и оно переведет информацию в речь. Здесь нам такое устройство не понадобится, но важно, чтобы мы действовали по той же логике. Речевые механизмы в человеческом мозге могут вербализовать информацию, содержащуюся в глобальном рабочем пространстве. На первый взгляд кажется очевидным, что речь определяется внутренней информацией, но тут легко ошибиться. Интуитивно нам представляется, что, когда люди говорят, они попросту выражают свои внутренние переживания. Но на самом деле речь – это вид выходного устройства для информации. Если в системе нет определенных данных, то и словами их выразить не получится.
Иными словами, если я спрошу: “Что это перед вами?”, вы сможете ответить: “Яблоко”.
Если же я буду докапываться до деталей, вам удастся выдать и их – цвет, текстуру, форму, расположение. Вся эта информация есть у вас в глобальном рабочем пространстве.
Но предположим, я поинтересуюсь: “Осознаете ли вы яблоко? Переживаете ли его субъективно?” Тут возникнет загвоздка. Рассказывая о корковом внимании, я так и не объяснил до сих пор, как/почему в глобальном рабочем пространстве или в любой другой части коры окажется информация о сознании. Там есть информация о яблоке, а значит, можно вербализовать зрительные детали, но на чем вы могли бы основать ответ на вопрос о сознательном опыте? Вы бы не поняли и самого понятия сознания.
Нам все еще не хватает важнейшей части объяснения, что же это такое. Как я сейчас поясню, необходимо сюда добавить схему внимания.
Выше я уже говорил, почему кора головного мозга в сущности является машиной внимания. Но во внимании нет смысла, если оно мечется куда попало или им полностью управляют внешние факторы – например, яркость или громкость стимулов. Ему нужна внутренняя система управления, а она не может работать без внутренней модели. Схема внимания и есть внутренняя модель: набор данных о самом процессе внимания.
Чтобы донести до вас важность схемы внимания, я воспользуюсь аналогией, которая вначале может показаться натянутой, но вскоре вы увидите, что она работает. Я вспоминаю яркую сцену из фильма “Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид”. Кид (в исполнении Роберта Редфорда) претендует на роль помощника главаря банды. В качестве испытания ему нужно попасть в цель, стоя с пистолетом в руке неподвижно и прямо – это считается признаком хорошего стрелка. Однако Кид не может поразить цель и раздраженно спрашивает, нельзя ли ему пошевелиться. И тогда, в одно мгновение присев на колено и выхватив пистолет из кобуры, он делает два выстрела, каждый из которых оказывается точным. “Мне бы лучше в движении”, – небрежно замечает он.
Эта сцена – прекрасная иллюстрация инженерии управления. Лучше оставить большинство степеней свободы “свисать незакрепленными”, если это возможно. Не стоит пытаться отслеживать и контролировать всё. Вам не нужна модель во всех подробностях. Хороший управляющий механизм наблюдает, моделирует и ограничивает самое главное – в случае Сандэнса Кида это попадание пули в цель.
Другой классический пример инженерии управления – забивание гвоздя. После небольшой тренировки людям удается, размахнувшись молотком, стабильно попадать по его шляпке. Но как именно мы управляем молотком? Один из возможных подходов – отслеживать и контролировать все степени свободы. Плечо вращается, локоть распрямляется, запястье ударяет. Если оптимизировать каждое из этих движений и довести его до стойкого совершенства, возможно, вы станете блестящим забивальщиком. Но обычно, оказывается, поступают не так. Вместо этого мы сосредоточиваемся на головке молотка в момент удара по гвоздю
[91]. Мы следим лишь за этой степенью свободы, потому что только этот результат имеет значение. Если заснять на видео, как люди забивают гвозди, можно заметить, что плечи вращаются по-разному, локти колеблются, движение запястья каждый раз иное, – и тем не менее молоток умудряется снова и снова ударять по шляпке (по крайней мере, после того как вы натренируетесь как следует). Системе управления не нужно моделировать или напрямую ограничивать подробности движения, поскольку она может управлять главным результатом – в данном случае попаданием по гвоздю. Детали могут варьировать все то время, пока совокупно они приводят к нужному результату.
Стрельба Сандэнса Кида и тонкое искусство забивания гвоздей – очевидные примеры использования мозгом внутренних моделей. Мозгу нужно смоделировать суть, а не мелкие подробности. Иначе система управления даст сбой и не сможет выполнить задание – как Сандэнс Кид, которого заставили отслеживать и ограничивать слишком много несущественных деталей. Когда мозг управляет вниманием, направляя его сюда, удерживая его там, смещая медленно или быстро, расширяя или заостряя его, – какой внутренней моделью он пользуется? Какие аспекты внимания воссоздает эта модель?
В случае явного внимания, которое я описал в предыдущей главе, мозг может отслеживать его, наблюдая за определенными частями тела, – скажем, глазными яблоками, которые вращаются и направляются на различные предметы. Но в скрытом внимании не участвуют части тела. Когда скрытое внимание смещается с одного предмета на другой – с яблока на звук, а с него на воспоминание, – не происходит физического движения в пространстве. Но неуловимым образом меняется состояние миллиардов нейронов. На микроскопическом уровне скрытое внимание является тоже физическим процессом, но практичная схема внимания не станет моделировать подробности отдельных нейронов, тормозящих связей, раундов соревнований на выбывание, корковой иерархии или нейронных сетей, распределенных по теменной и лобной долям. Мозгу не нужно знать все мелкие внутренние механистические детали, описанные ранее в этой главе. Чтобы приносить пользу, схема внимания должна отображать нечто упрощенное, сводящееся к практической сущности скрытого внимания.
Вот, наконец, мы и дошли до центрального положения теории. Мы с коллегами предполагаем, что корковая схема внимания имеет определенный вид. Информация, содержащаяся в ней, дает карикатурный пересказ того, как высшие формы коркового внимания завладевают своими предметами. Нет простого физического движения глазного яблока, как в случае явного внимания. Этот карикатурный пересказ описывает сущность, у которой нет конкретного физического воплощения, но есть расположение – где-то внутри вас, там, где она может временно завладевать объектами (яблоками, звуками, мыслями и воспоминаниями), – и которая беспрестанно движется в поиске, захватывая одни объекты и бросая другие. Когда упомянутая эфирная ментальная сущность берется за что-то, она делает это что-то ясным, видимым, несомненно присутствующим для вас, – другими словами, превращает его в опыт, переживание. И от нее есть мощный эффект. Эта сущность позволяет вам понять объект, отозваться на него, поговорить о нем или запомнить его, чтобы иметь возможность действовать в связи с ним позже. Она дает полномочия реагировать.
