Аналогично этому, чтобы разобраться в сознательном восприятии зрительной информации, нет смысла присматриваться только к тем областям мозга, в которых она обрабатывается, в надежде найти те самые, в которых создается сущность сознания. Нужно искать сети, в которых складывается информация именно о сознании.
Второй изъян нашего выдуманного эксперимента состоит в том, что оба стимула обладают цветом и к тому же он одинаковый! Независимо от того, что воспринимает наш испытуемый – красный квадрат или красный круг, – все равно идет обработка красного. Все части зрительной системы, занятые обработкой цвета, будут реагировать на оба стимула одинаково: они не станут активироваться или замолкать, когда восприятие переключится с квадрата на круг. Если и существуют зоны коры, специализирующиеся на цветовой информации, – а похоже, в коре довольно много очагов обработки цвета
[118], – то наш эксперимент никак не поможет их обнаружить. Подобное происходит, когда мы изучаем сознание. Какое бы изображение ни осознавал испытуемый – поданное на правый глаз или на левый, – в обоих случаях он осознает изображение. Все области мозга, обрабатывающие информацию о наличии сознания, будут одинаково активны в обоих случаях. Они не должны активироваться или замолкать в зависимости от того, какое изображение в данный момент побеждает в бинокулярном соревновании. Такой эксперимент начисто упустит области мозга, занятые моделированием сущности сознания.
Третий недостаток эксперимента – неспособность понять источник бинокулярного соревнования. Оно вызвано соперничеством
[119]. Сигналы от обоих глаз начинают взаимодействовать практически сразу после входа в мозг. Это взаимодействие разрастается по мере прохода информации в глубь зрительной системы. Если изображения, приходящие от двух глаз, заметно различаются (как в случаях мастера Йоды с Дартом Вейдером или круга с квадратом), то система не в состоянии свести их воедино и они начинают глушить друг друга.
Сигналы от правого и левого глаз – словно равные по силам борцы. То один берет верх, то другой. Ни один не может одержать окончательную победу. Сигнал, который временно побеждает, захватывает корковую систему и топит соперника. Когда обнаруживаются конкурентные эффекты в таламусе, или V1, или на любой другой ступени зрительной иерархии, нет данных, которые бы указывали, что сознание само по себе присутствует, моделируется или обрабатывается в конкретной области мозга. Данные показывают только, что два зрительных сигнала, по одному от каждого глаза, пребывают в постоянном соревновании на всех уровнях зрительной системы
[120]. То изображение, которое побеждает во всесистемном состязании, в итоге приобщается к сознанию, но нам отнюдь не становится понятнее, как мозговая система выстраивает сознание или как оно связано со зрительной информацией.
Использование бинокулярного соревнования для изучения сознания – хорошая иллюстрация того, как эксперимент может на первый взгляд произвести впечатление изящного, но стоит вдуматься в его глубинные предпосылки, и он превращается в научную трясину. Логические ошибки могут казаться очевидными при обсуждении цветового зрения, но те же ошибки вкрадываются с удивительной легкостью и даже воспринимаются интуитивно удобными, когда мы размышляем о сознании. Тем не менее бинокулярное соревнование – удивительный феномен, который важно изучать на уровне нейронов и вовлеченных в него зон мозга. Многие ученые, в числе которых и моя жена, продолжают заниматься этим явлением из чисто научного интереса и ради новых знаний о зрительном соревновании. Но оказывается, оно не подходит в качестве инструмента поиска сознания в мозге. Нам нужен другой эксперимент.
Я хочу предложить намного менее хитроумный подход, нежели эксперимент с бинокулярным соревнованием. Он неточен, грубоват, зато практичен. Начнем с поиска в мозге цветообрабатывающих сетей, а затем распространим тот же ход мышления на поиск сетей, обрабатывающих сознание.
Если бы я хотел найти очаги обработки цветовых данных в коре, я бы поместил испытуемого в сканер для МРТ и показал бы ему ряд черно-белых картинок. Иногда среди них встречались бы цветные. И если бы некая область коры подсвечивалась сильнее при появлении цветного изображения, я бы понимал, что нужно получше изучить именно ее.
Эксперимент обнадеживающе прост. Общее правило таково, что чем меньше в эксперименте рабочих деталей, тем больше его шансы на успех. Но в то же время предлагаемый эксперимент несовершенен. Прежде всего, черный и белый – тоже цвета, мозг обрабатывает их так же, как любые другие. В эксперименте сравниваются изображения меньшего и большего цветового диапазона в надежде на то, что разница между ними достаточна, чтобы подсветить зоны, обрабатывающие цвет. Второй недостаток в том, что при исследовании может высветиться множество посторонних областей мозга, никак не связанных с цветом. Например, некоторая область участвует в управлении бдительностью и подсвечивается, когда цветное изображение неожиданно появляется после целой минуты скучных черно-белых картинок. Но, несмотря на все его несовершенства, я бы принял этот метод хотя бы как первый взнос в копилку ответов.
Такую технику уже применяли, и она отлично работает для определения основных сетей обработки цвета
[121]. Сам по себе этот эксперимент – только начало, но на те же области мозга указывают и другие методы. Например, если обследовать людей, у которых эти области повреждены в результате инсульта, то обнаружится утрата цветовосприятия
[122]. Такие люди видят мир в оттенках серого и даже не могут вспомнить или по-настоящему понять, что такое цвет.
