Даже если бы нам удалось сосканировать все эти данные от нейронов и синапсов, нам бы пришлось разбираться также и с глиальными клетками, которые часто упускают из виду
[248]. Большинство нейробиологов фокусируется на изучении нейронов – отсюда и название профессии. Но в мозге полно и других клеток (их на порядок больше, чем нейронов
[249]). Когда-то глиальные клетки считали просто вспомогательными (чем-то вроде скелета, который придает мозгу форму) или же служебными, которые обеспечивают нужды нейронов и убирают за ними. Но оказалось, что глия обладает свойствами, напрямую связанными с обработкой информации. Некоторые глиальные клетки выделяют химические вещества, воздействующие на нейроны и синапсы. А кое-какие даже испускают такие же электрохимические сигналы, какими сообщаются между собой нейроны. Глиальные клетки плохо изучены в том, что касается их функций, но они не так принципиально отличаются от нейронов, как казалось когда-то. Вот лучшее, что можно сказать сейчас, – наши знания механизмов обработки информации в мозге пестрят огромными белыми пятнами.
Я всего лишь хочу подчеркнуть, что не следует торопиться первыми попробовать новую технологию, как только она появится – ее потребуется еще оттачивать и оттачивать.
Предположим, в будущем изобретут технологию сканирования, при помощи которой окажется возможным видеть в мозге синапсы. Бета-версия, скорее всего, будет сканировать только нейроны, без глии. Вероятно, в силу необходимого упрощения, синапсы удастся отнести только к 100 категориям. Мощность синапсов будет обозначаться приблизительным числовым значением – скажем, одним из 100 возможных на шкале, без дополнительной нюансировки. Сканер, как представляется, не сможет улавливать действие гормонов, которые распространяются по мозгу. У него могут быть невероятные показатели успеха: он верно отметит 99,99 % ваших реальных синапсов, но упустит довольно много подробностей, которые важны для общей картины. В результате мы получим как бы эхо оригинала, но нам не удастся предугадать, насколько искореженным и жутким получится разум, который возникнет из этого набора данных, если на его основе построить искусственный мозг. Вдруг он будет больным, заторможенным, с искаженными эмоциями, неспособным сосредоточиться?
Нарушить нормальное функционирование мозга легко. Даже ничтожные количества некоторых веществ способны вызвать боль, спутанность сознания, галлюцинации и припадки. Сотрясение мозга, которое разрывает ткани и вызывает отек, может привести к месяцам, а то и годам, затуманенного мышления и эмоциональной неустойчивости. Даже крошечные несоответствия иной раз приводят к значительным последствиям. Необходимо, чтобы имитационная версия мозга работала в точности как оригинал, иначе ее опыт окажется поистине кошмарным. Я бы подождал до версии 1000, когда устранят все помехи. Первым подопытным кроликам придется несладко.
Если присмотреться к затруднениям, а именно: колоссальным объемам данных, которые нужно сканировать в мозге, необходимой степени детализации сканирования в доли микрометра, отсутствию на данный момент необходимых нейробиологических знаний, – подмывает попросту отказаться от этого замысла и смириться с тем, что мечта о переносе личности на искусственные носители несбыточна. Да, она несбыточна с сегодняшними технологиями. Даже со всей возможной отладкой сегодняшние технологии остаются на расстоянии световых лет от нее.
Но в то же время я абсолютно уверен, что когда-нибудь это случится. Люди умеют справляться с технологическими задачами. В 1916 г. Эйнштейн предсказал существование гравитационных волн
[250]. Но он считал, что предсказанный эффект будет настолько мал – в 10 000 раз меньше ядра атома, – что его окажется технически невозможно подтвердить. Эйнштейн не мог представить себе машину достаточной чувствительности – ни в каком будущем. Почти ровнехонько через сто лет такую машину построили и подтвердили существование гравитационных волн
[251]. Бьюсь об заклад, что новую технологию изобретут, новые возможности появятся и перенос личности станет реальным. Не могу предсказать, когда именно, поскольку это зависит от создания неизвестных и непредставимых на сегодняшний день машин нашими вдохновенными потомками. Если вы хотите временнóй прогноз, то с учетом темпов изобретения принципиально новых технологий сканирования я бы сказал, что не менее века, а то и значительно больше, но я могу оказаться и неправ – вдруг вдохновение посетит кого-то раньше.
И я все же вновь советую не спешить пользоваться первыми моделями.
В переносе психического мира есть две составляющие: первая (как я уже упоминал) – сканирование нужной информации из мозга, который вы хотите скопировать, вторая – создание работающей имитации этого мозга. Предположим, что технические трудности преодолены. Изобретена подходящая машина для сканирования мозга, которая отражает все необходимые подробности его устройства. Теперь нужно при помощи этих данных создать работающую имитацию мозга.
Может показаться, что вторая часть – имитация – задача посложнее, но на самом деле она уже решена. Оборудование для нее готово. Искусственные нейроны и нейронные сети вошли в обиход. Если нужно будет добавить дополнительные виды синапсов или откалибровать воздействия вроде гормональных, то это не представит принципиальной сложности для имитирования. Известны и понятны даже нейросети, состоящие из миллионов искусственных нейронов. Фирмы по всему миру стремятся создать системы, которые могли бы составить мозгу конкуренцию по сложности. Например, проект “Голубой мозг” при помощи суперкомпьютеров имитирует массивные скопления нейронов, подобных тем, что присутствуют в мозге. Исследовательские группы проекта “Человеческий мозг”, а также Алленовского института, Google Brain, DeepMind, Cogitai и многие другие работают над созданием крупномасштабных систем из сетей искусственных нейронов. Построение сети из 86 млрд нейронов с 100 трлн синапсов все еще превышает возможности сегодняшних технологий. Но они развиваются очень быстро, особенно с наступлением эры квантовых компьютеров. Несомненно, у нас вскоре будет достаточно “огневой мощи”, чтобы сымитировать нейросеть, сравнимую по масштабам с человеческим мозгом.
Столь бурный технологический прогресс – одна из причин сегодняшнего оптимизма в отношении оцифровки психики. Самый заметный и крупный фрагмент загадки практически решен. Но важно не забывать, что искусственная нейронная сеть масштабов человеческого мозга, пусть это и колоссальное достижение, – все еще не то же самое, что оцифрованная личность. Сама по себе сеть, без правильной схемы связей между ее 86 млрд нейронов, – бесполезное скопище цифр. Это как если бы мы разработали принтер, который может напечатать искусственный мозг, и придумали материал, из которого его печатать, но не решили задачу, как измерить нужные данные в настоящем мозге, чтобы загрузить их в принтер. Без данных мы напечатаем бессмысленное месиво.
