Жизнь женщин в Афинах
Положение и влияние в частной и общественной жизни афинские женщины обретали ввиду ведущей роли в семье и религиозной жизни. Формальное неучастие в политической жизни, однако, означало, что их вклад в дело города-государства мужчины могли и не заметить. Меланиппа, еще одна трагическая героиня Еврипида, решительно выражает это в знаменитой речи, обрушиваясь на мужчин, унижающих женщин, выражая чувства, созвучные и нашим дням:
Мужи напрасно слово порицания
Готовы против жен тупой стрелой метать.
Я докажу, что жены лучше тех мужей,
Чьи обвиненья вовсе не доказаны…
Дом сторожат, добро хранят вам женщины,
И если нет жены, ничей не будет дом
Ни счастлив и ни прочен. И в Божественном –
Считаю это главным – доли нет важней,
Чем наша доля. Прорицанья Фебовы
В святилище его одни лишь женщины
Вещают вам. В додонском храме Зевсовом
Вкруг дуба, на ступенях, волю Божию
Всем грекам открывает только женский род.
А те священнодействия, которые
По нраву Мойрам и богиням благостным?
В руках мужских теряют чистоту они,
А в женских процветают все
[89].
Греческая драма иногда подчеркивала обстоятельства, в которых афинские женщины наиболее очевидно и публично участвовали в жизни полиса: выступая в качестве жриц, рожая и воспитывая законных детей, чтобы те стали гражданами города-государства, а также управляя имуществом своего домохозяйства. Права собственности, которыми располагали женщины классических Афин, отражали как важность контроля над имуществом со стороны женщин, так и стремление греков гарантировать появление и сохранение домохозяйств, во главе которых были бы владеющие собственностью мужчины. В условиях афинской демократии женщины могли обладать собственностью, даже землей – главной ценностью в том обществе, – полученной по наследству и в виде приданого, хотя сталкивались с бóльшим количеством правовых ограничений, чем мужчины, если хотели продать или подарить свою собственность. Ожидалось, что женщины, как и мужчины, будут стремиться, чтобы их собственность перешла к детям. Если в семье были живые сыновья, то дочери не наследовали ничего из имущества отцов, вместо этого получая долю семейного достояния в качестве приданого, вступая в брак. Равным образом, если ко времени женитьбы сына его отец был жив, то сын мог получить причитающуюся ему долю наследства раньше, что позволяло ему обзавестись своим хозяйством. Вероятно, одни только дочери оказывались лишь в одном из пяти хозяйств, и в таком случае они становились наследницами своего отца. Женщины могли также получить наследство от других родственников-мужчин, если у тех не было детей мужского пола. По закону имущество, полученное женой в виде приданого, переходило под контроль мужа, и их доли в собственности часто смешивались. В этом смысле муж и жена были совладельцами общего имущества домохозяйства, которое формально распределялось между отдельными собственниками, если только брак расстраивался. Муж по закону отвечал за сохранность приданого и использование его для поддержки и удобства своей жены и всех детей, которых она родит ему, и жених часто должен был внести со своей стороны ценный участок земли в залог сохранности приданого невесты. После ее смерти приданое становилось наследством ее детей. Ожидание того, что у женщины будет приданое, способствовало бракам между людьми одного материального и социального положения. Как и правила, определяющие женские права наследования, отдельные соглашения о приданом работали на главную цель общества – чтобы мужчины основывали и поддерживали домохозяйства, потому что приданое дочерей обычно стоило меньше, чем наследство их братьев, и поэтому основная часть собственности отца оставалась связанной с сыновьями.
Та же цель ясно просматривается в афинском законе о наследницах. Если после смерти отца остается лишь одна дочь, его собственность переходит к ней как его наследнице, но она не владеет ею в современном смысле слова, то есть не может распоряжаться ей по своему усмотрению. Вместо этого афинский закон (в простейшем случае) требовал, чтобы ближайший родственник отца – ее официальный опекун после смерти отца – сам женился на ней с тем, чтобы произвести сына. Унаследованная собственность тогда принадлежала сыну по достижении им совершеннолетия. Как утверждал в IV в. до н. э. один из участников судебной тяжбы о наследнице: «Мы полагаем, что ближайший родственник должен жениться на ней и что собственность должна принадлежать наследнице до тех пор, пока у нее не будет сыновей, которые получат ее спустя два года после совершеннолетия»
[90].
Закон о наследницах служил для сохранения собственности в руках отцовских семейств и по крайней мере теоретически мог требовать крупных личных жертв со стороны наследницы и ее ближайшего родственника-мужчины. Иными словами, закон применялся вне зависимости от того, была ли наследница уже замужем (до тех пор, пока не родила сыновей), или имел ли ее родственник в тот момент жену. Предполагалось, что наследница и ее родственник должны расторгнуть свои браки и вступить в брак друг с другом, чего им, возможно, совсем не хотелось. На практике поэтому люди часто находили способы обойти это требование с помощью разных технических юридических ухищрений. В любом случае закон был направлен на то, чтобы предотвратить обогащение уже богатых людей, подкупая опекунов богатых наследниц с тем, чтобы те женились на них и тем самым соединяли свое богатство, и, кроме того, не дать собственности накапливаться в руках незамужних женщин. В Спарте, как сообщал Аристотель, произошло именно такое скопление богатства вне контроля мужчин, когда женщины наследовали землю или получали ее в приданое без, с точки зрения Аристотеля, адекватных правил, требующих от женщин вступать в брак заново. Он утверждал, что по этой причине во владении женщин оказалось 40 процентов спартанских земель. Афинский закон явно лучше регулировал контроль женщин над собственностью ради поддержки создания домохозяйств во главе с владельцами-мужчинами.
В одноименной трагедии Еврипида Медея замечает, что слова мужчин, будто женщины ведут безопасную жизнь дома, отражает сложившееся в афинском обществе мнение, что женщина из имущего класса должна избегать частых или близких контактов с мужчинами, которые не входят в число членов ее семьи или круг друзей. Считалось, что женщины такого социального и экономического положения почти все время проводят у себя дома или в домах своих подруг. Женщины одевались, спали и работали во внутренних комнатах, а также в центральном открытом дворике, характерном для греческих домов. Посетителям-мужчинам не из числа членов семьи не разрешалось входить в комнаты, считавшиеся женскими, что не означало, что женщины ограничены этой территорией, но, скорее, подразумевало место, где женщины занимались своими делами, гибко используя пространство, которое могло быть по-разному организовано в разных домах. В комнатах, где распоряжались женщины, они пряли шерсть, нужную для изготовления одежды, болтая с подругами, заглянувшими с визитом, играли с детьми и руководили работой рабынь. Во внутреннем дворике, где мужчины и женщины могли общаться, они высказывали свои мнения о домашних и политических делах мужчинам своей семьи, когда те приходили домой или уходили из дома. Одна из комнат обычно предназначалась для мужской гостиной (andrōn), где муж мог занимать друзей, расположившихся по греческому обычаю на ложах у стен и не пересекавшихся с женской половиной семьи, если не считать рабынь. У небогатых женщин оставалось куда меньше времени для домашних дел, потому что им, как и их мужьям, братьям и сыновьям, приходилось покидать дом – зачастую многолюдное съемное жилье, – чтобы найти работу. Они занимались мелкой торговлей, продавая хлеб, овощи, нехитрую одежду, безделушки. У их родственников-мужчин было больше вариантов найти работу – в мастерских, в кузнях и на стройках.
