Македонское царство и Филипп II
Македонское царство, возвысившись до статуса мировой державы, заполнило вакуум власти, возникший в ходе безрезультатных междоусобных войн греческих городов-государств в начале IV в. до н. э. – пустоту, характеристику которой дал Ксенофонт в финале своей «Греческой истории» мрачной оценкой последствий битвы при Мантинее. Македония, суровый край, где горы перемежаются глубокими долинами, лежит к северу от Греции. Жизнь там была труднее из-за более холодного климата и опаснее из-за опустошительных набегов северных и западных соседей. Население Македонии было особенно уязвимо в случае таких набегов, потому что жило в маленьких деревнях и городках, не имевших оборонительных стен. Македония была богаче Греции природными ресурсами, особенно лесом и ценными металлами, но тот факт, что это прежде небольшое царство стало господствовать в Греции в 350–340-х гг. до н. э., а в 330–320-х завоевало обширную Персидскую державу, считается одним из главных сюрпризов в античной военной и политической истории.
Царская власть в Македонии была ограничена традицией, предполагавшей, что каждый царь должен прислушиваться к народу, привыкшему обращаться к монарху со всей полнотой свободы слова. Кроме того, царь мог эффективно править, лишь пока пользовался поддержкой самых влиятельных родов Македонии, чьи главы считались ему равными и за которыми стояли большие группы сторонников. Любимым их времяпровождением были поединки, охота и хмельные пиршества. От царя ожидали особой удали в этих потехах, доказывающей, что уж он-то – настоящий мужчина, способный править государством. Несмотря на то что главенствующую роль в македонском обществе играли мужчины, уважением пользовались и царицы, и мать царя, поскольку принадлежали к влиятельным аристократическим семьям или к правящим домам граничащих с Македонией земель, а также потому, что приносили своим мужьям наследников мужского пола, без которых нельзя было продолжить династии. При отсутствии царя эти женщины царского дома могли побороться за власть при дворе с другими царскими родственниками.
Македоняне говорили на своем языке, родственном греческому, но господствовавшая в македонском обществе элита говорила по-гречески, потому что считала себя, да и всех македонян, греками по происхождению. В то же время македоняне посматривали на южан-греков как на слабое племя, не способное справиться с трудностями жизни в Македонии. Греки отвечали взаимностью. Знаменитый афинский оратор Демосфен обрушивался на македонского царя Филиппа II (382–336 гг. до н. э.), утверждая, что «он не только не грек и даже ничего общего не имеет с греками, но и варвар-то он не из такой страны, которую можно было бы назвать с уважением, но это – жалкий македонянин, уроженец той страны, где прежде и раба порядочного нельзя было купить»
[131]. Подобные колючие словесные выпады характерны для речей Демосфена о внешней и внутренней политике, произнесенных в афинском народном собрании, где он упорно пытался убедить своих сограждан сопротивляться македонской экспансии в Греции. Его исключительный риторический дар также сделал его лучшим составителем судебных речей для других граждан.
Демосфен столь яростно выступал против Филиппа II, потому что осознавал, каковы претензии этого царя, вопреки всему превратившему Македонию в мировую державу. Поначалу раздор в царской семье и споры между влиятельными семействами были настолько обычным делом, что до правления Филиппа II Македонии никогда не хватало единства, чтобы в полной мере проявить свою военную мощь. Македонские цари настолько опасались соотечественников, что ставили телохранителей охранять даже двери своих спален. Македонские наследники женились раньше, чем большинство мужчин, вскоре после достижения 20 лет, потому что неустойчивость царской власти требовала как можно скорее произвести на свет потомство мужского пола.
Политический кризис в Македонии возник в 359 г. до н. э., когда царь Пердикка и 4000 македонских воинов были перебиты в сражении с иллирийцами, враждебными северными соседями Македонии. Филиппу едва исполнилось 20 лет. Несмотря на юный возраст, в этот опасный для страны момент он сумел убедить наиболее влиятельных македонских вождей, и те признали его царем вместо младенца-племянника, при котором он был регентом после гибели Пердикки. Вскоре Филипп восстановил доверие армии, обучив пехотинцев новой неодолимой тактике. Он убедил македонских воинов вооружиться копьями длиной от 5 до 6 метров, которые они должны были держать двумя руками. Филипп научил воинов обращаться с этими длинными копьями в составе фаланги, фронт которой ощеривался копьями, подобно смертоносному дикобразу. При этом кавалерия, словно таран, сминала врага и защищала фланги пехоты. Реорганизованная Филиппом армия быстро разбила северных врагов Македонии, а также подавила выступления местных соперников молодого нового царя.
Затем Филипп погрузился в водоворот дипломатии, подкупа и военных кампаний с тем, чтобы заставить греческие государства признать его политическое верховенство. Свои претензии он подкреплял щедрыми тратами золотых и серебряных монет, которые чеканил из металла, полученного из рудников Македонии, а также богатства, захваченного им во Фракии. Его не остановило даже тяжелое боевое ранение, стоившее ему глаза (илл. 9.2). Грек-современник, историк Феопомп Хиосский, называл Филиппа «ненасытным в стремлении к роскоши, он и брал, и раздавал добро с одинаковой легкостью: у него, воина, не было времени подсчитывать свои доходы и траты»
[132]. В 350 г. до н. э. Филипп достиг большого политического успеха, убедив самых влиятельных лидеров Фессалии, процветающего региона Центральной Греции за горами, к югу от Македонии, избрать его главой их конфедерации, тем самым придав ему легитимность как вождю греков, избранному по их согласию. Фессалийские вожди оправдывали избрание македонянина главой их союза, утверждая, что он, как потомок легендарного Геракла, им родня и достоин этой должности благодаря своему славному происхождению.
В середине 350-х гг. до н. э. Филипп, применив военную силу, вмешался в жестокий спор о якобы совершенном фокеянами святотатстве в Дельфийском оракуле. Фокеяне, жившие южнее фессалийцев, традиционно считали их своими злейшими врагами. Эта так называемая Священная война поставила Филиппа и его греческих союзников против фокеян и их союзников, среди которых были и афиняне. Филипп и его сторонники одержали победу в этом столкновении, и к концу 340-х гг. Филипп лестью или силой заставил бóльшую часть Северной и Центральной Греции признать его внешнеполитическое лидерство. Тогда он поставил своей целью повести объединенную македонскую и греческую армию в поход, чтобы разгромить Персидскую державу. Заявленный им повод был связан с главной идеей, основанной на понимании греками своего прошлого: необходимостью мести за вторжение Персии в Македонию и Грецию в 480 г. до н. э. Кроме того, Филипп опасался, что, если его усилившейся армии нечем будет заняться, это дестабилизирует обстановку в его царстве. Но, чтобы начать вторжение, ему необходимо было усилить свой союз, добавив к нему силы Южной Греции.
