— Призрачный шанс, — хмыкнул Оранжевый и повёл носом. — Она близко.
Внутри у меня всё тревожно сжалось, и я вцепился в плечо Фиолетового:
— А о каком уговоре вы сейчас? Наш уговор?
— Ты не помнишь, — ответил он, отстраняясь. — Но помним мы.
— Расскажем, если выживешь, — пообещал Оранжевый и взмахнул рукой, с лязгом выпуская когти. — А это — чтобы наш разговор не показался тебе пустым сном!
Я не успел отскочить. Стальные лезвия мелькнули возле лица и полоснули по плечу.
Позади парочки вспыхнул синий шар, по его поверхности зазмеились серебристые трещины. Близнецы шагнули внутрь.
— Не позволяй ей задеть тебя! — крикнул на прощание Фиолетовый.
Шар сжался в светящуюся точку и исчез.
Казалось, вокруг стало темнее, будто медленно наступал вечер. Небо заволакивало тучами. Зловещие силуэты склепов чернели на фоне голых деревьев. Внутри заворочалось нехорошее предчувствие, к которому стал примешиваться страх.
— Ах вот ты где, Андрюша! — раздался за спиной звонкий голос, я поспешил обернуться.
Лидуня. Мачеха. Ведьма. Мёртвая.
Она стояла в какой-то паре метров от меня и кокетливо улыбалась. Мачеха была всё в том же розовом платье, что и на похоронах. Из собранных в пучок белых волос выбивались пряди, завитками спадая на юное лицо.
Но ей же за сорок, и вообще мертвая! Я вспомнил похороны: толстый слой грима на лице и проступающие свозь него тёмные круги под глазами. Передо мной обманка. Наваждение.
Мачеха недовольно поморщилась под моим взглядом, и её лицо пошло трещинами, гладкая кожа начала осыпаться, как штукатурка, обнажая новую: синеватую и дряблую. Тонкие губы стали бледными и бескровными.
— Такой ты меня хочешь видеть? Да?! — завизжала она.
Я собрался с духом и ответил:
— Этот облик тебе куда больше к лицу, ведьма! — И выпустил фаербол, как учил Колян.
Лидуня явно не была готова к такому повороту. Огонь ударил ей прямо в лицо, опалил розовое платье, растрепал волосы. Вторую мою атаку она остановила, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами.
— Решил поиграть, мелкий засранец! Думаешь, сильнее меня? Да я тебя одним чихом перешибу! — заорала мачеха.
Что-что, а орать она была мастер. Когда отец не видел.
Я отступил на шаг. Кажется, пора валить. Что там Колян говорил? Ногой дёрнуть?
— Андрюша, ты куда? А как же с мамой поговорить? — спросила ведьма певучим голосом, вмиг вернув обратно личину прекрасной блондинки у в розовом.
— Не мать ты мне! — прошипел я, сосредоточенно пытаясь почувствовать левую ногу. Кажется, начало получаться. Всё вокруг стало бледнеть и затягиваться туманом.
— А хочешь, я расскажу, как умерла твоя мать? — слова резанули по нервам, и мир мгновенно обрёл четкость.
— Ах ты, мерзкая гадюка! — здоровенный фаербол возник прямо передо мной, стоило только о нём подумать, даже не пришлось ничего руками изображать. Хорошо, теперь лети вперёд, ведьме в рожу!
Она выставила руки, рассеивая огонь, но не рассчитала сил. Часть пламени успела достать ведьму, волосы вспыхнули. Впрочем, они тут же отросли вновь и сложились в безупречную укладку. Стерва!
— Ух ты! Какая ярость! — ведьма хлопнула в ладоши. — Давай ещё!
Я сделал шаг вперёд.
— И как ты убила мою мать? Отвечай, гадина!
— Андрюша, какие нехорошие слова ты говоришь. Хорошо, что отец не слышит, — осклабилась ведьма.
— Отвечай! — заорал я, и мой голос разнёсся по кладбищу гулким эхом.
Ведьма перестала улыбаться и широко распахнула глаза, будто удивилась:
— Важно не как она умерла, Андрюша, а из-за чего. Или из-за кого. А умерла она из-за тебя! Представляешь, ты винишь меня, а она умерла из-за тебя?
Я в два шага подошёл к ведьме вплотную, не боясь уже ни её силы, ни того, что она мёртвая и собирается меня куда-то там утащить. Ненависть делала этот мир чётче, а меня бесстрашнее.
— Что ты сказала, стерва? Придушу на хрен!
Я протянул руки, чтобы исполнить свою угрозу, но ведьма перехватила их. Хватка у неё была железная, запястья словно стальные кандалы сжали. По телу растеклась слабость. Я попытался вырваться.
— О, понимаешь, они почему-то выбрали тебя, — промурлыкала она, улыбаясь. — Им нужен ты и никто другой. Из-за этого ты нужен мне. Из-за этого мне пришлось убить твою мать. Чтобы подобраться к тебе. Так что ты — причина всех бед. Подумай об отце. Если я заберу тебя, он же умрёт от горя. Кстати, как он там?
Перед глазами возникло лицо отца с беспомощно раскрытыми глазами и подрагивающим ртом. Я мотнул головой, отгоняя наваждение.
Она схватила меня за плечи и заглянула в глаза:
— Мне правда очень жаль. Я просто хочу жить вечно. А вы все умрёте, всё равно.
— Это ты умерла, а мы живы!
— Это пока, — прошептала мачеха. — Умрёшь ты, умрёт и отец. Только представь себе: сначала его покидает первая супруга, потом любовь всей жизни тоже умирает, а за ней уходит единственный сын.
— Любовь всей жизни? Много ты о себе возомнила, сучка!
Ведьма резко крутанулась, продолжая удерживать меня за руки. Я с трудом удержал равновесие и заметил, что картинка сменилась. Мы всё ещё были на кладбище, но на другом, том, где хоронили сегодня Лидуню. Только в гробу лежал я. В том самом костюме, который одолжила мне сегодня Катька. Вот и она рядом стоит, в обтягивающем черном платье и шляпе со страусиными перьями.
— Какое горе! Он не переживёт этого! Точно не переживёт! — Ведьма отпустила меня и толкнула к гробу. От толпы отделился высокий силуэт, в котором я узнал отца. Он шёл навстречу медленно, прихрамывая. Лицо его перекосило от горя. Сама фигура как-то сжалась, скособочилась, и я понял — не дойдёт. Подбежал к отцу и едва успел подхватить. Он был невесомым, как пушинка. Я склонился к его лицу, чтобы сказать: «Я жив, я здесь, со мной всё в порядке. Мы одолеем ведьму вместе. Я не позволю ей убить меня», — и вдруг обнаружил, что стою над гробом. А в нём на белых подушках лежит отец.
— Нет, не может быть! Ты не умер. Вставай! — закричал я и вцепился в плечи отца. — Ты не можешь умереть!
Гроб качнулся, как лодка на волнах и, оттолкнувшись от моих рук, стал уплывать под землю, в черноту. Я кинулся было за ним, но сзади меня схватила чья-то рука. Я обернулся и получил удар в грудь.
Мачеха сжимала рукоятку чего-то металлического, и это что-то торчало из моей груди. Боли я почти не чувствовал.
— Проснись! Это сон! — крикнула она высоким голосом.
Меня передёрнуло от этого крика, по телу прошла дрожь. Одновременно испытывая желание придушить ведьму и облегчение, что смерть отца оказалась лишь сном, я проснулся.
