Я закрыл и распахнул следующую, готическую, с резьбой на ручке. За ней была чья-то спальня, причём совсем не нашего времени. Высокие потолки, окна, прикрытые тяжёлыми шторами с бахромой, маленькая, но высокая кровать на резных ножках. В стене спальни был обустроен настоящий камин с дровами, и на них потрескивал огонь. Перед камином стояло кресло-качалка. В нём явно кто-то был.
Я переступил порог, и половица под ногой скрипнула.
Кресло тут же развернулось вокруг своей оси, будто по мановению волшебной палочки.
«В реале кресла так себя не ведут», — напомнил я себе и посмотрел на руки: опять какие-то хилые и бледные лапки.
А с кресла на меня уставилась старая разукрашенная карга. Глаза густо подведены чёрным, ресницы склеились от туши, на лице штукатурки килограмм, не меньше, от чего оно походило на кукольное. Но глубокие морщины выдавали возраст. Ярко-розовые губы капризно скривились:
— Господин алхимик, ваше снадобье не помогает!
Она явно обращалась ко мне, и в подтверждение своих слов провела по щеке и сняла лоскут кожи, обнажив чёрную гниль.
— Фу, блин! — я отскочил назад и захлопнул дверь. Был бы ещё ключ, закрыл бы на два оборота.
Так, значит, надо обращать внимание на внешний вид двери. Я миновал несколько и присмотрел приятную двустворчатую в японском стиле. Вот это интересно. Створки легко отъехали в стороны, а за ними оказалась вовсе не комната. Вернее, вначале был пол с аккуратными лакированными дощечками, но они почти сразу исчезали в густой зелёной траве. Передо мной раскинулся японский пейзаж с небольшими домиками вдали, рядами красных ворот тори и горами на дальнем плане.
Я шагнул через порог. Вряд ли здесь спрятана светимость, но можно попробовать установить связь с эгрегором. Не просто так же попалась такая дверь.
Из домика мне навстречу вышли два самурая, я поклонился, как мог. Но ребята на поклон не ответили и на ходу обнажили мечи.
— Да чтоб вас! Что ж тебе не так, эгрегор ты узкоглазый?!
Я достал из-за пояса свой деревянный.
Самураи заорали, взлетели в прыжке и уже по воздуху понеслись прямо на меня, выставив вперёд мечи. В какой-то момент я был близок к тому, чтобы кинуться на них в ответ, но потом в голове скользнула мысль, что не стоит так открыто конфликтовать. Поэтому я метнулся обратно, вылетел из комнаты и затворил дверь.
Отношения с эгрегором определённо не складывались.
— Так, — прикрикнул я на себя. — Хватит тратить время на ерунду. Мне нужна светимость!
Двери. Они ключи к локациям. Мне нужно попасть куда-то, где может быть светимость. В то место, где я её оставил. В детство, там спрятаны основные страхи. Психологи не зря об этом талдычат. А место, значит, — квартира, или дача.
Дверь нашлась тут же.
Вот она — деревянная, с чуть облезлым лаком и простой советской ручкой-завитушкой.
Я подошёл чуть ближе. Дверь мне не нравилась. Она была грязной, почти чёрной по краям и внушала чувство опасности. Но я прямо нутром чувствовал: там то, что мне нужно. Страшно? Ну и отлично! Что там Вадим говорил про страх и охрану светимости?
Переборов себя, я схватился за ручку и толкнул дверь.
Вопреки ожиданиям, за ней была вовсе не веранда, а грязная полузаросшая тропинка, ведущая через участок к нашему дачному домику. Выглядело всё отвратительно: яблони засохли и как-то странно выкрутились, ветви их раскорячились и торчали в разные стороны. Вместо лужайки — болото. А по краям от тропинки стояли ульи, тоже какие-то покосившиеся и подгнившие. Вообще, зачем они здесь? Пасека ведь с той стороны домика.
Картинка локации отталкивала сама по себе: тусклое освещение от затянутого серыми облаками неба делало тона тёмными, даже какими-то грязными. Всё вокруг не намекало, а кричало об опасности.
— Ну, светимость сама себя не соберёт, — я посмотрел на руки, вспомнил для храбрости вчерашний энергетический подъём и шагнул в дверь, плотно притворив её за собой.
— Чвяк-чвяк, — отозвалась тропинка под ногами, и я почувствовал, что увяз.
Ну, началось. И схватиться-то не за что. Откуда-то фоном загрохотал блэк-метал, Immortal, наверное, эту музыку «поставил» я. Это же внутреннее сновидение. Ну, вполне подходит к адовой локации.
Я за несколько взмахов трансформировал руки в крылья и стал яростно молотить ими не хуже вчерашней колибри. Тропа отпустила, и теперь приходилось висеть в воздухе. Я обернулся на всякий случай: дверь сзади исчезла. Остался только густой тёмный лес. Значит, назад дороги нет. Был, конечно, рядом с нашей дачей лес, однажды я в нём заблудился, но не такой стрёмный. А из этого что угодно может вылезти.
Словно подтверждая мои мысли, из леса послышался рёв и раздался треск падающих деревьев. Я едва не схватился за меч, но понял, что нечем. Надо было растить крылья второй парой из спины. Был бы как долбаный ангел, зато с руками. Я приземлился на улей и «вернул» руки обратно.
В улье утробно загудело, потом он дрогнул и чихнул роем пчёл.
Твою ж мать!
Я, не раздумывая, выхватил пистолет, зарядил в улей несколько фаерболов. И краем глаза заметил, как из леса выкатилась мохнатая гора с клыками и когтями. С этой хреновиной точно не справиться!
Чья-то костлявая рука попыталась схватить меня за плечо. Я подпрыгнул, вырываясь, и оглянулся: яблоня. Мать его, яблоня ожила и тянула ко мне скрюченные ветки! А ведь, кажется, она была дальше. Они что, ходят по участку?! Яблоня сделала ещё одну попытку, и я подпрыгнул. Тело почему-то оказалось тяжёлым и неповоротливым. Зависнуть в воздухе не получилось. Кое-как изловчившись, я приземлился на второй улей, дальше по тропинке. А это мысль!
Не дожидаясь, пока оттуда вылетит рой, я перескочил на следующий, увернулся от второй зомбо-яблони. Снова улей! Пара фаерболов в приближающийся рой, ещё улей. Красные глаза твари из леса. Ещё улей. Яблоня. Крыльцо. Ура!
Я дёрнул ручку, но дверь не поддалась. Закрыто. Да что ж такое!
Времени совсем не осталось.
— Твою ж ма-а-а-ать! — заорал я на дверь, действуя скорее на инстинктах, как вчера на тренировке. Голос снова сработал, рассекая дверь пополам. Пинка ноги хватило, чтобы пробить дыру и ввалиться внутрь. Я повернулся, чтобы запустить ещё фаерболов в чудовищ, но с облегчением обнаружил, что дверь закрылась сама и срослась в монолит.
Только тогда я подумал, что дом, в который я так стремился, может оказаться ещё хуже, чем участок. Но это значит, что светимость точно здесь.
По крайней мере, пол не пытался меня затянуть. Уже хорошо.
Я огляделся: здесь мало что изменилось по сравнению с воспоминаниями. Небольшая прихожая, увешанная куртками и заставленная обувью. Слева дверь на кухню. Передо мной — лестница наверх. Хотя, что здесь может измениться? По сути, всё это и есть продукт моих воспоминаний. И где-то здесь запрятана светимость. Вопрос — где.
