— Что? А… Да… — задумался Неергоф. — Порывы студенческой юности. Исследовать жизнь и смерть. Раздвигать границы неизвестного. Это зелье пришлось по душе многим моим бывшим товарищам. Аристрагу. Катре. Нактасу… У меня было много времени, знаешь ли. Я смог улучшить рецепт…
В его руке появился свиток, почему-то не сгорев в первую же секунду. Сам же собеседник смолк и будто погрузился в себя. Огонь в его глазах потух, а еле слышный шёпот срывался с отсутствующих губ. Напрягшись, уловил несколько фраз.
— …Им всем что-то нужно от тебя. Никогда. Больше никогда не будешь служить… Только повелевать!
Не поднимая на меня взгляда, Неергоф вальяжно махнул рукой. В этом движении не имелось ни капли угрозы.
По комнате прокатились кольца холодного бирюзового пламени. Не было ни долгой подготовки, ни замысловатых жестов, ни горячечного шёпота активационных фраз.
В одну секунду помещение затопила магия, стремительная и злая. Я всё равно попытался увернуться, активировать телепортацию и не смог. Не успел. Уже в последнюю секунду понял, что сейчас сгорю. Мои мысли были об Авроре.
Вот только пламя не убило меня.
Я почувствовал острую вспышку боли. Голые участки кожи обожгло потусторонним могильным холодом. Стелс исчез. Время разогналось. Тело лича наполнилось яркостью. В тот же миг обручи спеленали меня по рукам и ногам. Кисти вздёрнуты высоко к потолку, будто я уже на дыбе.
В этом слабость Теневого сдвига. Он прячет меня от чар, которые пытаются обнаружить противника, прежде чем атаковать, но заполни комнату самым простым и банальным огнём… Я сгорю так же, как и любой другой. Лучшее воистину враг хорошего.
Мышцы не слушались меня. Я мог говорить, но не двигаться. Вдобавок знакомая слабость накрыла каждую клеточку. Та, что приходит вместе с сильным гриппом. Когда всё тело ощущается, как выжатый лимон. Когда лишнее движение вызывает дурноту и ощущение немощи. Заставляет холодным пот выступать на лице.
Иммобилизация вкупе с ослаблением?
Кроме боли и дискомфорта случилось кое-что ещё. Кое-что любопытное. То, чему я не становился свидетелем уже очень давно. Однако спешить я не стал. У меня оставалось ещё тридцать секунд.
— Так вот как ты выглядишь, Сир Назойливый Проныра… — с нотками равнодушия протянул Неергоф. — Эстрикс, Разиен, Малаак, Ксевенарр, Аларис, Близнецы… — поцокал языком скелет.
Интересно, как он цокает без языка? А, чёрт, не о том думаю.
— Столько меток… Да на тебе некуда пробу ставить!.. — с удивлением закончил оживший мертвец.
Стоп. Близнецы? Они-то здесь откуда?
— Они позволяют этим богам отслеживать меня? — просипел я.
Мой вопрос отвлёк Неергофа, и он удивлённо посмотрел на свиток всё ещё зажатый в руке, словно не зная, откуда тот взялся и что с ним делать дальше. Колдун механически положил его на край трона.
— Что? Нет. Лишь демонстрируют, с кем ты пересекался. Кто проявлял участие в твоей судьбе, — отвлечённо ответил мой визави. — Мне это не нравится, — внезапно заявил он, — ни капли не нравится. Лучше тебе умереть. Так будет лучше, — заговариваясь, повторил лич.
В ту же секунду, я активировал отложенное заклинание, пойманное Заколкой колдовского имитатора. Она не прокала аж с убийства Райндрига. Давно пора.
Комнату вновь затопило бирюзовое пламя. Неергоф закричал и замер на другом конце зала, в точно таком же положении, что и я. Костяные руки оттянуты к потолку. Ноги бессильно дрыгаются у пола.
Всё же подействовало на него. Зря опасался.
Так мы и висели, рассматривая друг друга.
Возникала неловкая пауза. Если бы в помещении имелась камера, мне следовало бы повернуться к ней, посмотреть прямо в объектив и скорчить гримасу.
Нежить была в ярости. Его череп приобрёл хищный оскал, который неожиданно исчез. Из зубастой пасти вырвался истеричный хохот.
— Два сапога пара… А ты не плох, шельмец, — задыхаясь, проскрипел мёртвый колдун. — Не знаю, как ты это сделал. Плетения не было. Не было. Я не заметил плетений, — как заевшая пластинка бормотал он. — Я давно ждал слуги Господина, — так же резко Неергоф переключился на другую тему. — С тех самых пор, как оружие вновь появилось в зале по соседству. Знал, что однажды за ним придут.
— Так отдай его. Не ради Разиена, который предал тебя, — воззвал я к его рассудку, надеясь, что от того ещё осталось хоть что-нибудь. — Ради себя. Ради мести. Оно поможет убить Аларис. Разве ты не хочешь, чтобы эта сука получила сполна? — заговорщицки произнёс я. — Ведь она прокляла тебя. Из-за неё, ты сидишь в заднице мира под разрушенным городом в компании тупых мертвецов.
— Вовсе они не тупые, — обиделся лич. — Мои рыцари смерти отлично понимаю все мои команды. Слуги, отрежьте ему голову!
Твою мать!
Четвёрка резко сорвалась на бег, занося над головой огромные мечи.
Придётся всё же уходить отсюда про…
— Стойте, — скомандовал колдун.
Нежить замерла на полушаге.
— Она сдохнет? — тяжёлый взгляд упёрся мне в самую душу.
— Сдохнет, — без малейшей паузы, отозвался я.
Обязательно, но чуть позже.
Мои путы исчезли первыми. Я тут же скользнул в Сдвиг.
Если у него снова кукушка уедет, придётся упокоить этого настырного гада.
Через пяток секунд вернул себе контроль и Неергоф. Лич раздражённо потёр запястья и протянул ко мне ладонь. Я почти отдал приказ клонам атаковать его. Они окружили мертвеца, уже занося клинки.
Только дай мне повод.
На ладони колдуна материализовался самый странный кинжал из всех, что я видел.
— Мне нравится твоё предложение, — проскрипело умертвие. — Оно выиграло для тебя немного времени.
Одна из моих теней коснулась предложенного оружия. Попыталась его поднять. Костяная ладонь сжалась на рукояти, не позволяя забрать кинжал.
— Я предпочитаю смотреть в глаза тому, с кем заключаю сделку, — бесстрастно промолвил лич.
Чертыхнувшись, показался под его немигающим взглядом. Я сделал шесть шагов навстречу и почти упёрся в протянутую мне ладонь. Вторая по-прежнему крепко держала артефакт. Белые фаланги пальцев горели изумрудным огнём.
— Ведь мы заключили сделку? — Неергоф склонил череп на бок.
— Да. Аларис умрёт.
Моя правая рука сжала его ладонь. Крепкую. Ледяную на ощупь. Неприятно ребристую. Промораживающая боль прокатилась по конечности к груди, сковывая нутро. Нежить улыбалась, не расцепляя хватки. Не расцеплял её и я, хладнокровно терпя мучительные ощущения.
Однажды я убью тебя.
Моя левая же рука незаметно умыкнула с трона рецепт, который я закрыл своим корпусом.