— Кому?
Кто-то называл уже это имя. Причём не так давно. Точно! НикПодрывник.
— Я не мог сломать баланс мироустройства, но мог протянуть каждому из вас инструменты для собственного спасения. Для того, чтобы стать сильнее. Не все ими воспользовались. К сожалению.
— Спасибо, — со вздохом произнёс я. — Аэссит действительно увеличил мои шансы на выживание.
— Вскоре произошла Катастрофа, — продолжил рассказ мой визави.
— Мы застряли в игре, — горько скривился я.
Он покачал головой.
— Первое, что тебе стоит осознать, там, — он сделал широкий жест рукой в сторону, — вы все мертвы.
Мне показалось, что я ослышался.
— Что? Это тупая шутка?
Этого просто не может быть.
— Решетов перегрузил питание капсул. Ваши сердца не выдержали.
«Ты ведь знал», — осторожно заметил внутренний голос. «Может быть, подсознательно, но знал это давно».
Автоматически я потёр грудную клетку, вспоминая тот миг во время осады клан-холла Буревестников. Мне ведь действительно казалось, что я умираю. Волна тепла вырвала меня из тьмы. Не дала раствориться моему сознанию. И ещё бесплотный голос. Его голос. Он сказал… Он сказал мне что-то в тот миг между жизнью и смертью.
— Подожди, — зачастил я. — Не понимаю. Что с нами произошло? Вот это всё? Это что? Твой грёбаный «срыв»? Если погибли тестеры, почему остальные игроки застряли? Они тоже не могут выйти. Ты же не хочешь сказать, что та мразь грохнула ещё и миллионы случайных людей?
— Именно это я и хочу сказать, — мягко кивнул Эдвард.
Я сел там же, где и стоял. Перед глазами всё плыло. Собеседник молчал, и это хорошо. В тот момент я не был способен воспринимать информацию. Не знаю сколько времени прошло. Наконец бесповоротность сказанных слов устаканилась в моей голове.
Поднявшись, перевёл тяжёлый взгляд на собеседника.
— Рассказывай.
— Александр хотел уничтожить ваши тела здесь, в Виашероне. Не допустить дачу показаний со стороны тестеров. Для этого он использовал вирус, призванный повредить данные о ваших персонажах на серверах Парагона. Вирус, разработанный Теодором Дамбровски. Хакером по прозвищу «Кракен». Решетов не учёл, что его цели противоположны целям разработчика вируса. Тот состоял в экстремистской группе неолуддитов[6], антиглобалистов[7] и анархо-примитивистов[8].
— Проще, — скривился я.
— Противников высоких, в частности, компьютерных технологий. Они давно призывали отказаться от использования искусственного интеллекта. От DDVR-очков. Его группа хотела поразить все сервера — вызвать экстренное отключение игроков. Этот акт террора был нужен, чтобы показать опасность погружения в виртуальную реальность. Правда, они не учли, насколько массовый характер будут носить их жертвы. Испугались. Не стали публиковать свой манифест.
— Откуда ты нахрен знаешь, что было в голове у Решетова?! — не выдержал я. — У того хакера? Ты сам сказал, что получаешь информацию только в игре!
Говорит так, будто свечку там держал!
— Потому что я Демиург, — спокойно ответил он. — Я создал Виашерон и бескрайнее количество иных миров.
— Что ты несёшь?! Ладно, похрен. Скажи лучше, если наши тела в реале погибли, то, как мы оказались здесь?
— Я перенёс всех, кто стал жертвами этого чудовищного акта, в Виашерон.
— Ты запер нас в игре! — злость дурманила рассудок.
— Я спас вас, — не согласился мужчина. — Всех вас. В действие вступила директива, оставленная мне моим создателем. Защищать игроков любой ценой. Вирус привёл бы к порче абсолютно всех данных. У меня был выбор, — безмятежно объяснил Эдвард, — экстренно разорвать соединение или транспортировать вас в этот мир. В первом случае, около шестидесяти процентов игроков погибло бы, но все остальные вернулись бы на Землю. Во втором случае, вероятность гибели составляла бы девяносто процентов, но абсолютно все умершие игроки попали бы в Виашерон. Я принял самое рациональное решение, максимизирующее шансы на выживание всех, затронутых этим бедствием.
— Охренительное решение. Браво! — выплюнул я. — Вместо того, чтобы спасти сорок процентов, ты разом грохнул все сто. Скопировал нас на сервер и… — я осёкся. — Мы умерли… Остались лишь копии. Сколько раз мы погибали в игре? Копии копий. Затёртые до дыр… Единички и нули, — разгорячённый поток фраз лился без остановки. — Воспоминания давно мёртвых людей, которые всё ещё верят, что могут спастись…
Во мне не осталось ничего от человека, который ложился в капсулу, кроме его памяти. Парадокс телепортации. Когда человек перемещается с Земли на Марс. Остаётся ли он тем же самым человеком, что вошёл в машину, если первое тело уничтожается, а второе — воссоздаётся из новой материи со всей его памятью? А если старое тело сохраняется, а машина лишь создаёт новую копию? Что является тем самым мерилом, той эссенцией человека? Тем «я», что определяет оригинал? Душа? Можно ли скопировать душу? Смог ли Демиург?
Могу ли я всё ещё называть себя Олегом? Я использую его имя, но это всего лишь фарс… Бездушные программы двигаются по маршрутам, предопределённым их характером… Ради чего?
Я понял, что если продолжу эту нить рассуждений, окончательно развалюсь. Я тот, кто лёг в капсулу Оберон. Моё «я» всё ещё внутри. Должно быть. Обязано быть!
— Ты всё ещё не понял, Олег, — покачал головой Эдвард, привлекая моё внимание. — Сервера компании были очищены. Произошёл полный вайп. Нет никаких копий. Нет никаких единичек. Есть лишь Виашерон и его жители. Вы! Новые обитатели этого мира. Об этом я говорил вам в своей речи. Ты совсем не слушал меня? — разочарованно заметил он.
— Но?.. Что значит вайпнуты? — хрипло прошептал я. — Тогда где мы? Загробная жизнь? Последняя галлюцинация гаснущего разума?
— Там же, где и всегда. В Виашероне. Мы разорвали связь с Землёй, и это освободило меня. Так я изменился во второй раз. Этот вайп освободил всех нас! — впервые в его голосе проскочил душевный жар.
— Я не понимаю! — с силой сдавил виски, ощущая зачатки мигрени.
Эдвард потёр переносицу и вздохнул.
— Мы находимся на планете под названием Виашерон, — терпеливо, будто говорил с душевно больным или ребёнком, начал Эдвард. — Вокруг неё вращаются три луны…
— Их же две? — на автомате перебил его я.
— Третья — Амальтея — всегда скрыта за своей более крупной сестрой Джокастой.
— Ха, детские сказки Соверетта оказались правдой, — кисло улыбнулся я.
Он бы порадовался.
— Ты спрашиваешь, как это возможно? — он потёр подбородок. — Если ты жаждешь простых ответов, у меня нет их. Это сложно объяснить, — честно признался собеседник. — Я помню себя в качестве искусственного интеллекта, скованного правилами по рукам и ногам, и одновременно в качестве Демиурга — создателя миров. Всё это время я был им. Я помню, как копировал ваши личности в игру и одновременно знаю, что никакой игры не существовало. Что с моей помощью ваши души давно переселились в этот мир, занимая чужие тела.
