– Это же остальные пропавшие, – уверенно сказал он. – Дети, что с вами случилось?
Бенедикт поднял руку и наставил её на Петра, словно его рука обладала какой-то невидимой силой. На самом деле, многие чудесники проявляли свой дар с помощью рук, но Байерс не входил в их число. Он просто хотел напугать мужчин.
– Не подходите к нам, – холодно сказал Бенедикт. – У нас нет оснований вам доверять. Вы упустили призрака Анастасию, и теперь она охотится на нас.
– Упустили… что? Кто вам об этом рассказал? – лицо Вилли помрачнело, и он снова посмотрел на брата. – Ларри!
– Это я им сказал, – произнёс голос за их спинами.
Матильда, Алиса, Флоренс и Боря от неожиданности подскочили. Пьеро Риччи осторожно шёл по обломкам и палкам, держа в руках свой неизменный блокнот. Он поправил очки и посмотрел на застывших от удивления Петра и Вилли:
– Здравствуйте, мои друзья.
Первым ожил Вилли:
– Пьеро! Это ты? Не могу поверить! Что ты здесь сделаешь?
– Знаете, через некоторое время после того я поговорил с этими милыми молодыми людьми, – Пьеро бросил взгляд на Матильду и её друзей, – я связался с нашей Молли Мур. И оказывается, они тоже у неё были. Мы пришли к мнению, что нам всем надо поговорить.
– Ты прав, дружище, – из-за их спин показался улыбающийся Эдвард Якоббсон с гитарой.
Видимо, он отправился сюда прямо с Мальдив.
– Эдвард! – удивился Пьеро. – Надеюсь, это все сюрпризы на сегодня?
– Ой, ой, ой, – Оливер закрыл себе уши и улыбнулся. – Слишком много эмоций. Некоторые приятные, хотя слишком громкие.
– Ребята, я очень рад вас видеть, – произнёс Вилли. – Но мне надо отвести брата в больницу и накормить.
– Я не болен, Вилли, и не голоден, – Ларри убрал его руку с плеча. – Мы просто хотим знать, что произошло. Скажи честно, ты имеешь какое-то отношение к распаду детей-супергероев? Когда мы беседовали с панной Ковальской, она говорила…
– Нет, – твёрдо сказал Пётр Грачев. – Вилли не виноват в этом.
Вилли вздохнул и посмотрел на своего брата. Поймав его взгляд, Ларри застыл от ужаса. Оливер ойкнул. Алиса и Боря внимательно наблюдали за происходящим. Бенедикт стоял между Матильдой и взрослыми чудесниками, по-прежнему не опуская руку.
– Петя, – тихо сказал Вилли. – Ты же знаешь, что виноват.
– Нет! – воскликнул Ларри. – Нет, не может быть!
– Ларри, я…
– Не подходи ко мне! Как ты мог? Ты был моим идеалом!
– И останется им, – произнёс Пьеро. – Если ты дашь нам сказать. Чары Смягчения действительно…
– Это сделала я, – произнёс тихий голос.
Матильда обернулась и, к своему ужасу, увидела Молли Мур. Чуть позади неё стояли Мария-Эдуарда Сильва, которая уже переоделась в элегантный бежевый спортивный костюм, и бледная Рута Ковальска, облаченная в пижаму. Несколько мгновений бывшие лучшие друзья смотрели друг на друга, а потом Молли снова произнесла:
– Это я наложила чары Смягчения.
Но… она же не была чудесницей! Не в силах поверить в услышанное, Матильда переглянулась с побледневшим Бенедиктом, который от удивления опустил руку. Флоренс и Эра-Роза от ужаса прижались друг к другу. Алиса сжала кулаки. Ларри громко воздохнул, Боря осторожно потянулся к чудофону, но Вилли притянул его к себе чарами.
– Нет, извини, – жёстко сказал он. – Сначала выслушайте нас.
Он встал рядом с Молли, и все друзья Матильды, включая Ларри, поражённо смотрели на них. Никто по-настоящему не ожидал, что эти два человека могут быть причинами зла.
– Я действительно использовала чары Смягчения, из-за которых мы не сразу отреагировали на нападение оборотня. Это привело к нашему распаду, – тихо рассказала Молли. Её взгляд остановился на Матильде, и в глазах знаменитого кондитера появилось что-то новое. – Но я сделала это не для того, чтобы нам навредить. В то время у нас часто возникали ссоры, и мне было очень больно смотреть на это. Мне было больно смотреть на то, как моя вторая семья рушится. И тогда… однажды я прочитала, что существуют такие чары, с помощью которых можно немного остудить эмоции. Я подумала, что это поможет справиться с накалом страстей в нашей команде. И… я попросила Вилли наложить такие чары. Он согласился со мной и сделал это. У него получилось – какое-то время мы вообще не ссорились. Но… из-за чар Смягчения чувство страха тоже притупилось, и когда на нас напал оборотень, мы даже не испугались и не сразу бросились спасаться. Поэтому можно считать, что это я наложила эти чары. Это я разрушила нашу команду. Никто ни в чём не виноват, только я одна. И ещё, – тут она снова посмотрела прямо на Матильду. – Мне очень жаль, что я подвела тех, кто восхищался мной.
– Молли… – тихо сказал Вилли. – Я тоже виноват. Я наложил эти чары.
– Вилли виноват, – покачиваясь, произнесла Рута. – Он виноват.
Молли подхватила её под руку. Пьеро твёрдо сказал:
– Нет, ребята, это всеобщая наша вина. Молли и Вилли просто хотели как лучше. Если бы не ссорились, не было бы чар Смягчения. Вы не виноваты, что мы распались. Мы распались, потому что поняли, что больше не справляемся. Мы выросли, и нам было пора идти дальше.
Матильда с сочувствием посмотрела на Молли.
– Вы всё равно остаётесь той, кем я восхищаюсь, мисс Мур, – робко произнесла она.
Молли осторожно улыбнулась ей, и Матильда ответила на улыбку. Потом она поймала взгляд Алисы и заметила, что Пётр Грачев задумчиво смотрит в стену. Наверное, ему, как человеку, которому явно было трудно признавать собственные ошибки, теперь было о чём подумать.
– Но шкатулка, ребята. Я не понимаю, куда она могла исчезнуть, – Молли сглотнула. – Что случилось в ту ночь? И что с Рутой? Я слышала, что в последнее время она какая-то сама не своя. Но не думала, что всё настолько серьёзно. Какая-то болезнь?
Рута снова начала качаться, глядя прямо перед собой. Молли и Пьеро подхватили её под руки. Матильда кашлянула и на дрожащих ногах осторожно сделала шаг вперёд.
– Мне кажется, я знаю, что случилось с Рутой Ковальской, – хрипло произнесла она и посмотрела на Марию-Эдуарду. – И вам ведь это тоже известно, сеньорита Сильва? Или, точнее… панна Ковальска?
Ларри вздрогнул, Эра-Роза вскрикнула, Флоренс прижала ладони ко рту. Боря поражённо поднял брови, Алиса и Бенедикт напряжённо посмотрели на Матильду. Только Оливер продолжал спокойно стоять, насвистывая какую-то мелодию.
– Девочка, что ты говоришь? – резко спросила Мария-Эдуарда. – Я понятия не имею.
– На вашем концерте мы заметили, что вы поёте… не так, как раньше. Бенедикт заметил, он разбирается в музыке, – спокойно произнесла Матильда, хотя внутри вся дрожала. – И, к тому же, эти длинные серёжки, которые даже сейчас на вас.
В воспоминании Пьеро Риччи Рута снова повернулась к Марии-Эдуарде и показала ей на ладони серёжку – очень длинную, из колец и цветов.
