– О! Что-то новое, – сказал Костя, увидев на двери избушки табличку «CLOSED».
– Ну, я так и думала, – отряхивая одежду, сказала летунья, – не русская это избушка. Совсем не гостеприимная и какая-то обшарпанная.
Домик угрожающе накренился в сторону Ариэль.
– Пойдем лучше отсюда, – сказал Костя, – кажется, ты ее обидела.
– Фу-ты ну-ты, какие мы нежные. Ладно, больно надо. Пошли.
И летунья быстрым шагом направилась вглубь парка. Костя еле за ней поспевал. На бегу он обернулся и посмотрел на встревоженный домик. Тот вернулся на свое место и снова замер. Ариэль не знала, куда идти, и просто шла по дорожкам, мимо заборов с медведями, мимо уток с зайцами.
– Какой-то зоопарк, – сердито прокомментировала летунья. – Ни одной человеческой души.
– Ой, смотри, какой щенок, – крикнул Костя, увидев в траве маленького зверька.
– Прекращай, что ты, собак не видел?
– Да брось. – Костя подошел к щенку и осторожно погладил. Зверек замер и, казалось, внимательно следит за действиями человека, но убегать и обороняться не торопился. – Смотри, какой он красивый, черный. – Костя продолжил гладить щенка, и тот, поняв, что опасность ему не угрожает, стал приветливо облизывать пальцы подростка.
Ариэль подошла ближе.
– И правда, очень симпатичный, – сказала она. – Не пойму, что за порода, бродячий, наверно.
– Ну и что, – сказал Костя, уворачиваясь от щенячьего языка. Зверек совсем разошелся и норовил облизать все лицо подростка. – Он такой дружелюбный. Давай возьмем.
– Начинается. Я вот тоже сначала не понимала, почему родители против зверей дома, а когда жить одна стала…
– А ты не говорила, что у тебя есть родители, – перебил Костя.
– Конечно, есть, они у всех есть, и у меня, и у… – тут Ариэль осеклась, вспомнив, что Костя из детдома. – Кхм. А вдруг он чейный, посмотри, ошейника у него нет?
– Нет у него никакого ошейника. Да и посмотри, вокруг ни души. Но кто мог бы оставить такую прелесть?
– Да уж, прелесть, – сказала летунья и осторожно погладила щенка. Ей тут же досталась порция слюнявой дружбы. – Фу! Давай, ладно, возьмем. Но если хозяин объявится, придется вернуть.
– Конечно, – обрадовался Костя и схватил щенка на руки.
– Как назовешь-то его?
– Не знаю еще. – Подросток вытянул перед собой руки, чтобы лучше рассмотреть своего нового друга. – Пусть будет Черныш.
– Оригинально, – саркастично заключила летунья. – Вот бы он еще дорогу нам показал к мастерской Росси.
И тут щенок неожиданно издал звонкий звук, не очень похожий на лай. Скорее это было пронзительное «вау».
– Смотри, он понимает, – с гордостью за любимца сказал Костя.
– Да что он понимает. Ему еще до понимания расти и расти. И то, если дрессировать правильно.
– Вау! – снова издал звук Черныш и стал вырываться.
– Куда ты собрался, глупенький, – пытался удержать его Костя.
Но щенок ловко выскользнул из рук подростка и немного пробежал. Потом развернулся, посмотрел на людей и еще раз призывно тявкнул.
– По-моему, он хочет, чтобы мы шли за ним, – предположила Ариэль. – Давай попробуем?
– Давай, – согласился Костя.
Щенок, увидев, что люди идут, побежал дальше, но скоро опять остановился, чтобы убедиться, что за ним все еще следуют. А потом снова побежал. Так троица вышла обратно к воротам. Летунья снова перенесла подростка на другую сторону ворот, а Черныш спокойно прошел между прутьев решетки. Так щенок вел их довольно долго, хотя и сюда они дошли не быстро. Но скоро они уже узнавали дома и улицу и скоро наперегонки с Чернышом подбежали к дому Росси.
– А ты говоришь «дрессировать», – радовался Костя, вновь взяв на руки любимца. – Он лучше нас здесь ориентируется.
– Да, это очень необычно. Давай покажем нашим гуру и посмотрим, что они скажут. Наверняка есть какое-то объяснение этому феномену.
– Вау, – многообещающе подтвердил Черныш.
Вернуться домой всегда приятно, особенно после долгого путешествия. Но в этот раз Микаэля тянуло обратно, в Париж, к Росси. Поэтому он постарался без промедлений закончить их квест. Сперва они заскочили в дом Виктории, где художница, очень осторожно обернув, взяла с собой картину, в которую был заточен ее друг. Можно было отправляться в Париж, но Волшебник посчитал, что будет невежливо, если они не оповестят об успехе их путешествия того, кто участвовал в спасательной операции с самого начала. И они отправились к Белому.
Профессор встретил новость об освобождении невольников из картины чуть ли не плача. Оказывается, он уже и сам придумал способ вернуть их обратно.
– Я добавил мощности своему выпрямителю, – рассказывал он, – и в этот раз точно бы все получилось.
– Ну что ты, в самом деле, – успокоил его Микаэль. – Все и так разрешилось. К тому же у меня появился повод встретиться с Росси. И кстати, у нее нашлась отличная идея, как повысить мои шансы в предстоящей дуэли.
– И что за идея?
– Я временно перейду на другую систему, и тогда у меня будет куча времени.
– А ведь верно, – обрадовался Белый, – как мы сами не догадались.
– Стареем.
– И не говори. Очень кстати у меня освободился аквариум, мы можем отделить твою голову и временно там законсервировать, пока будем настраивать тело.
– Кхм, – Мика потер шею руками, – пожалуй, не стоит. Есть более простой способ. Перейти.
– Но ты же в смертном теле, как ты сможешь это сделать?
– Росси любезно предложила помочь мне закончить этот цикл и в свежем теле уже перейти на новую систему.
– Жалко, – понурил голову профессор, – выходит, я опять ни при делах.
– Ну что ты, перестань. Ты всегда выручал меня в сложных ситуациях, иногда только твой, так сказать, технический подход и помогал в решении вопросов.
– Ладно, – отмахнулся Белый, – не успокаивай меня.
– Ничего я тебя не успокаиваю. Все, хватит кукситься, нам пора возвращаться, тут у нас еще один товарищ в картине застрял.
– Так, может, попробуем мой метод? – с надеждой спросил профессор.
При этих словах Вика крепче прижала картину к себе.
– Я думаю, не стоит в этот раз экспериментировать, – разочаровал друга Волшебник. – Но в следующий раз, обещаю, попробуем. Ладно, нам пора.
– Подождите, – остановил их Белый, – кое-чем я смогу быть полезным. Постойте секунду, я сейчас.
Профессор умчался куда-то вглубь квартиры, но быстро вернулся, держа в руках какой-то металлический предмет, размером не шире ладони.
– Это тебе, – протянул он предмет Вике.
