– Я хочу перенести дату дуэли.
– Это невозможно, – твердо сказал Мика. – И чего вдруг тебе так не терпится?
– Ты же не думаешь, что я не слежу за будущими соперниками? Знаю, что ты создаешь новый мир, наверно, собираешься там укрыться. Да и твои резкие перемещения наводят на мысль, что ты ищешь место, куда сбежать. А может, хочешь подговорить других выступить вместе с тобой.
Микаэль был неприятно удивлен осведомленностью Уана. Не потому что тот был прав, а потому что Волшебник случайно открыл ему миры близких людей.
– Это не твое дело, куда я и когда перемещаюсь. Ты не прав, я честно готовлюсь к дуэли, которую ты мне навязал. Но мы договорились о сроках, и ты не можешь так просто взять их и отменить.
– Я все могу! – громогласно ответил волшебник.
– Ори, сколько хочешь, – спокойно сказал Микаэль, – но договор нельзя изменить в одностороннем порядке. А я никогда не соглашусь на это.
– Вот, – поднял палец вверх Уан, – за этим я сюда и пришел. Я думаю, согласишься.
Уан молниеносно оказался рядом с Ариэль и схватил ее так, чтобы она не могла пошевелиться.
– Что ты делаешь! – закричал Микаэль. – Отпусти ее, или, я клянусь, развею тебя по ветру прямо здесь.
– Все правильно, – хищно улыбнулся Уан, – только прицелься получше, вдруг в нее попадешь.
Летунья пробовала сопротивляться, но, видимо, волшебник использовал какую-то особенную силу, которая не давала ей двинуться.
– А теперь смотри, – сказал Уан. И летунья исчезла.
– Куда, куда ты ее дел?
– В надежное место. Не беспокойся, там ты ее точно не найдешь.
– Как это пошло, Уан, – стиснув кулаки, зло сказал Мика, – брать заложников для волшебника – тем более низость. Ты знаешь, что такое для летуньи лишиться свободы.
– О, не переживай. Я ее отпущу, сразу же после дуэли. Вот прям завтра и отпущу. Как тебе вариант?
Микаэль понимал, что злой волшебник загнал его в угол. И у него не было выбора, кроме как согласиться на его условия.
– Хорошо, – сказал он. – Послезавтра.
– И кто теперь лишает летунью свободы? – усмехнулся Уан. – Но хорошо. Послезавтра. Если ты вдруг сбежишь, я тебя найду. Ну и подружке твоей тоже придется несладко. Так что не глупи. Чао.
Уан растворился в воздухе.
Микаэль в ту же секунду подбежал к тому месту, где стояла Ариэль, прежде чем пропасть. После перемещения ненадолго остается след, по которому можно понять, в какой мир отправился человек. Этот след сохраняется недолго, но это был мир Микаэля, и он мог влиять на некоторые процессы. Он сосредоточился и стал искать этот след. Микаэль увидел его, слабый отпечаток перемещения. Недолго думая, Волшебник бросился в мир, куда отправил летунью Уан.
Глава 13
Первый мир
Нет ничего более захватывающего и вдохновляющего, чем путешествие по мирам. Каждый, кто хоть раз попробовал, знает, как прекрасно переноситься сквозь стены привычного в другую, неизведанную плоскость. Эйфория от другого воздуха, другой тверди под ногами будет манить путешественника всегда. Кто хоть раз попробовал, знает, что остановиться невозможно, потому что после первого же раза ты понимаешь, что только такое постоянное движение и есть жизнь. Ощущение от новых миров – удовольствие, вспышкой яркого света пронзающее мозг, согревающее теплом и надеждой сердце, насыщающее твою жизнь новым и прекрасным знанием. И лишь одно во всех путешествиях остается непостижимо грустным – возвращение домой.
Микаэль отправился по следу летуньи в тот мир, куда ее отправил злой волшебник Уан. Он перенесся вслед за Ариэль легко и быстро, как это делал всегда. Когда переносишься за кем-то, не знаешь, в какой мир попадешь. И Микаэль не знал, он просто бросился спасать подругу. Он не боялся других миров, так как повидал их много. Но так получилось, что единственный мир, который его пугал, о существовании которого он почти забыл, и был тем миром, в котором оказалась Ариэль.
Волшебник ступил на ровную гладь асфальта и задохнулся от горького воздуха большого города. Он видел, как взвесь грязи потоками перетекает невысоко над поверхностью, оставляя на одежде прохожих и припаркованных машинах грязный след. Уан знал, куда отправить Ариэль, чтобы Микаэль ее не нашел. Это был Первый мир, в котором не было место волшебникам и летунам, говорящим котам и бракованным серым волкам. Здесь не действовали законы волшебства.
Перенеся сюда Ариэль, Уан спрятал ее надежнее всего. В этом мире летунья превратилась просто в идею, образ, написанный кем-то на листе бумаги или цифрами в программе вычислительной машины. Понять, где именно хранится этот образ, в многомиллиардном мире, где миллионы миллиардов носителей, было совершенно невозможно.
Волшебник закрыл лицо руками. Хуже, чем беспомощность, может быть беспомощность создателя мира. Теперь ему придется согласиться на условия Уана. Но хуже всего было, что он не мог помочь летунье вернуться обратно. Это значит, она так и останется во власти злого волшебника, который, конечно, обещал ее отпустить, но не отпустит. Мика уже понял, что, скорее всего, Уан его обманет. И когда с Микаэлем будет покончено, он оставит летунью себе как трофей.
Нет. Не бывает безвыходных ситуаций. В худшем случае бывают ситуации, из которых выход не нравится. Но Мика не мог придумать даже такого. Он стал рассуждать: если Ариэль – идея, то надо искать первоисточник. Первоисточники всегда имеют силу над переизданиями и копиями, потому что в них остается магия создателя. Найдя первоисточник, можно воссоздать летунью в своем мире. И та ее часть, которая заперта в Первом мире, просто присоединится к воссозданному оригиналу. Волшебник обрадовался – это было уже что-то. Значит, можно было вытащить Ариэль из этого мира.
Мика огляделся и понял, что стоит посреди улицы в нелепой для этого мира одежде. Люди оглядывались на него, хотя и не сильно обращали внимание – к ряженым и сумасшедшим давно все привыкли, они вызывают у прохожих лишь легкую тревогу, а не интерес. И все-таки Волшебник решил найти более удобное место, чтобы подумать. В этом мире у него было такое, хоть он и не любил это место.
Серый обшарпанный подъезд, разрисованный полуготическими линиями, – молодежь творит без всякого принуждения и страха, не имея образования и опыта, но один лишь маркер. Неприветливая металлическая дверь квартиры с номером «тринадцать», пожалуй, только номером и вызывала улыбку. Ключ повернулся два раза под возмущенный скрип несмазанного замка. Коридор «в кирпичик», пыльная кухня, накрытые простынями кресла. Мика сразу прошел в свою комнату. Здесь он остановился, разглядывая стол и торшер, давно облюбованный трудолюбивым пауком. Если и было место в этой квартире, которое вызывало эмоции, то это его рабочее место. На столе, все так же в стороне, лежала «наготове» стопка бумаги, в подставке для ручек, сделанной в виде медведя, обнимающего бочонок, пылились два карандаша.
Микаэль нерешительно сел за стол. Смахнул рукавом пыль, включил торшер, испугав завсегдатая охотника за мухами, взял листок бумаги, карандаш и начал писать:
