– Значит, дуэль, – спокойно сказал Микаэль. – Только помни, в дуэли участвуют двое, если тронешь остальных, сильно пожалеешь.
– А я не собирался, – пожал плечами Уан, – нужны они мне были. Ну что, начнем? – Чародей засучил рукава.
– Подожди секунду, – сказал Микаэль. – Белый, забери ее, – попросил он профессора, отстраняя от себя летунью. – Витя, на тебе Костя и Трюфель. Вас и всех остальных я прошу отойти подальше к самому дому, а лучше вообще в дом зайти.
– Мика, – дернулась Ариэль, – пытаясь вырваться из крепких рук профессора.
– Все, девочки и мальчики, – сказал он, закатывая рукава, – финальная часть Марлезонского балета. Иногда, чтобы закончить историю, ее надо просто закончить.
Глава 15
Дуэль
В схватке нет ничего более нелепого, чем слова. Когда сталкиваются два фронта, все звуки заглушает гром. Бессмысленно в его шуме сыпать цитатами или произносить пафосные речи. Когда сверкают молнии, ими можно только восхищаться в стороне.
Микаэль Олай не был готов к дуэли. Он сжимал кулаки и ждал первого удара чародея, с которого тоже уже давно слетела та показная игривость и легкость, с которой он настаивал на дуэли. Уан стоял напротив Волшебника, выставив перед собой руки ладонями вперед. Вокруг дуэлянтов скопилось много народу. Солдаты, которым командир дал послабление, с удовольствием расположились на мягкой траве, образовав условный круг, в котором должна была начаться схватка. При этом место на этом импровизированном ложе было уважительно оставлено секундантам противников: со стороны чародея это был генерал, со стороны Волшебника – профессор. Менее любезно, но все же беспрекословно, место оставили и друзьям Микаэля.
– Соблюдены все правила дуэли, – произнес генерал, – мы можем начинать.
После этих слов поднялся ветер, и все присутствующие, кроме непосредственных участников дуэли, почувствовали легкое давление, направленное в центр круга.
– Что это? – спросил Костя профессора, сосредоточенно всматривающегося в центр арены.
– Секундансткий купол, – ответил Белый, – когда дуэль начинается, купол накрывает противников, чтобы ничто не могло помешать схватке.
– И его невозможно пробить? – нервно спросила летунья. – Даже если что-то пойдет не так?
– Нет, – покачал головой профессор, – это очень древняя магия, которая появилась еще во времена первых поединков. Сперва это был просто кодекс чести, который создал некий психологический и моральный барьер. Потом кто-то решил его переступить, и этому барьеру принесли нарушителя в жертву. Таких случаев было немало, и жертв становилось больше. Скоро барьер набрался силы и смог сам наказывать тех, кто пытался вмешаться. Теперь он сам, как живой секундант, накрывает куполом место дуэли и ждет завершения схватки. И накажет смертью любого, кто захочет помешать этой битве. Началось, – выдохнул Белый, заметив движение соперников.
Со стороны дуэль выглядела не очень эффектно. Чародей и Волшебник замерли друг против друга, вытянув вперед руки.
– А что происходит? – тихо спросил Костя у профессора.
Но Белый ему не ответил, его внимание было приковано к дуэлянтам, и казалось, что он ничего не слышит и не видит вокруг. Профессор словно сам был окутан неким барьером. Костя огляделся и с удивлением обнаружил, что примерно в такой же позе замер и генерал. Подросток хотел обратить на это внимание Кочегара, который сидел тоже рядом. Но тот приложил палец к губам, показывая, что мешать дуэли не стоит, и, наклонившись к Косте, тихо ответил на незаданный вопрос:
– Они же секунданты, – сказал он, – посмотри, у них тоже есть роль в этой дуэли.
Костя внимательней пригляделся к профессору и генералу. Мимика у обоих практически отсутствовала, но по выражению глаз можно было догадаться, что происходит.
– Они чувствуют, – понял Костя, – они чувствуют то же, что и те, кого они представляют.
– Да, – тихо ответил Кочегар, – и поверь мне, это не самые приятные ощущения.
– Почему? – шепотом спросил подросток, – что они чувствуют?
– Это не просто объяснить, – немного помолчав, ответил Кочегар. – Они сейчас манипулируют энергией того времени, которое они могли бы прожить. Они вроде как откачивают ее друг из друга. Это время собирается под куполом и ждет победителя. Тот, кто выиграет, получит все время.
– А кто проиграет?
– Тот проиграет очень много.
– Это больно – терять годы? – влезла в разговор Ариэль, которая не спускала глаз с Микаэля.
– Это странно, – ответил Белый, – и неприятно. Чувствуешь, как что-то важное уходит от тебя, невыполненные обещания, недостигнутые цели. А еще ты совсем не чувствуешь реального времени. Микаэлю кажется, что прошло уже десятилетие, как он начал дуэль.
– Но это же невыносимо! – вскрикнула летунья и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
Кочегар молча опустил глаза. Косте тоже стало не по себе, когда он попытался представить, что чувствует его учитель. И тут он заметил кота. Трюфель сидел поодаль от общего круга, и через спины солдат следил за дуэлью. Его глаза горели зеленым огнем, шерсть вздымалась, волнами пробегая по всему телу. Костя никогда не видел кота таким, но понимал, что Трюфель, кем бы он ни был в прошлой жизни, почти всю ее провел рядом с Микаэлем. И пусть он не был секундантом, но чувствовал Волшебника не хуже них.
– И почему только он выбрал время? – с досадой спросил Костя.
– Не он выбирал, – ответил Кочегар. – Выбирает оружие тот, кто делает вызов. Если бы выбирал Мика, он бы выбрал пространство. Так хотя бы было больше шансов на победу. Хотя он вряд ли бы победил, если Уан захватчик, то и пространства у него много.
– Но терять пространство не так страшно, – сказал Костя, – его ведь всегда можно создать заново.
– Конечно, – согласился Кочегар, – только не забывай, что ты тоже часть пространства, а все выигранное достается победителю. Хоть в честной дуэли этим и не пользуются обычно, но все бывает.
– То есть, – не понял подросток, – если проиграешь, то попадешь в рабство?
– Хуже. Ты потеряешь себя.
– Смотрите, – вскрикнула летунья, – его волосы!
Все повернули головы в сторону соперников. И сразу поняли, что имеет в виду Ариэль. Микаэль начал седеть. Причем это происходило медленно, а потому выглядело еще страшнее. Сперва у него побелели виски, потом белой стала челка, а дальше седина наползла на остальную часть головы.
– Когда все это кончится? – роняя слезы на землю, спросила летунья.
– Когда у одного из них кончится время, – сухо ответил профессор.
– Но Микаэль же не умрет? – спросил Костя.
– Нет, – уверенно произнес Кочегар, – он Волшебник, он не может умереть. Когда его время выйдет, он переродится в свою более молодую версию, как это бывает обычно у него.
