– И зачем ты его сюда потащил? – приходя себя, услышал Костя знакомый голос. – Не все люди могут спокойно смотреть в пропасть.
– Он же волшебник, – ехидничал кот, – повелитель семи миров и самой большой армии.
– Прежде всего он подросток с очень тонкой и ранимой душой.
Костя хотел еще послушать, что думает про него обладательница этого прекрасного голоса, но противный кот заметил, что он очнулся.
– Смотри, шевелится, – прокомментировал Трюфель. – Все с ним в порядке, как я и говорил. Вы уж слишком с ним нянчитесь. А ему уже давно пора взрослеть.
– Это тебе давно пора взрослеть. Костя, ты слышишь меня?
Константин нехотя открыл глаза, и первое, что увидел, – это тот самый треклятый мост. Но потом это жуткую картину сменило самое прекрасное лицо на свете – лицо Ариэль.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – улыбнулась Ариэль, – ты как?
Костя приподнялся и оглядел себя.
– Вроде нормально. Что-то голова закружилась.
– Это бывает, – сказала летунья и успокаивающе погладила Костю по руке. – Не все выносят этого зрелища.
– Это, наверно, просто с непривычки, – решил оправдаться Костя. – Не ожидал, что так жутко будет. Ты, должно быть, очень смелая, что не боишься летать на такой высоте.
– Дело привычки, – пожала плечами Ариэль, – но ты тоже смелый, вон, чародея победил, Мику спас. Просто не сталкивался с такой высотой. Ничего, я тебя потренирую как-нибудь.
– Правда? – Щеки Кости опять предательски запылали.
– Ну конечно, – ответила Ариэль и улыбнулась.
– Я вам не мешаю? – вмешался Трюфель. – У нас тут дело вообще-то. Мы опять Мику спасаем. И, к слову, если бы этот смельчак не размахнулся так с мирами, может, и не было бы никакой проблемы.
– О чем ты говоришь? – напряглась Ариэль. – Что с Микаэлем?
– Все нормально с ним, – немножко обиделся на такое внимание к своему учителю со стороны летуньи Константин. – Просто, чтобы ему переродиться, ему надо создать мир. А он не сможет этого сделать, пока мы не найдем Термина. Это пограничник между мирами. А его мы должны найти за одной из дверей, коих теперь множество, потому что границы миров растянуты. И да, растянул их я, когда придумывал вселенную. Так что отчасти это моя вина.
– Отчасти, – хмыкнул кот. – Тогда дождь лишь отчасти вода.
– И что ты думаешь делать? – проигнорировав кота, спросила летунья.
– Я думаю, надо сперва вообще посмотреть на эти двери. Может, там все не так плохо, как нам кажется.
– Единственная дельная мысль за весь день, – проворчал Трюфель. – И конечно, надо было для этого искать летунью.
– А еще я сегодня очень дельно расколдовал одного неблагодарного кота, – отозвался Костя, – который так бы и ходил до сих пор гномом.
– А, что, Трюфеля заколдовали? – живо поинтересовалась Ариэль.
– Да, – кивнул Костя, радуясь, что снова завладел вниманием летуньи, – давай по дороге расскажу. Этот мохнатый деятель у Росси такое учудил.
– Давай, – хмуро проворчал кот, хотя его уже никто не слышал. – Всем расскажи. Художника каждый обидеть может.
В Костином мире все было по-старому, разве что дверь стояла сама по себе, своя собственная. Черныш сидел возле этой двери, продолжая нести свою вахту.
– Привет, Черныш, – кинулась к нему летунья с обнимашками. – Как ты подрос, красавец какой стал.
Волчонок с явным удовольствием принял похвалы и ласки Ариэль.
– Как хозяин, такой и кобель, – прокомментировал Трюфель. – Эта, что ли, дверь?
– Эта, – кивнул Костя, продолжая наблюдать за летуньей.
– Ой, какие розы, – восхитилась она, отлипнув от волчонка. – Когда ты успел их вырастить? Я так люблю розы.
– Да, – Костя стеснительно пнул ботинком траву, – сами выросли.
– А то, конечно, сами, – продолжил палить подростка кот, – сам только репейник и чертополох растет. А розы надо еще постараться вырастить. Ну мы пойдем уже или нет?
– Да, – сказал Костя, – надо идти. Время у нас немного.
На правах хозяина Константин первым решил открыть дверь в мироколицу.
– На гостиничный коридор похоже, – прокомментировал Трюфель открывшееся гостям зрелище. – Только очень-очень длинный коридор.
– Я как-то в гостиницах не был, – пожал плечами Костя. – Но, наверно, раз ты говоришь…
– И что будем делать? – нетерпеливо спросила Ариэль. – Нам надо открыть все двери?
Костя посмотрел на длинный коридор, по обеим сторонам которого тянулись бесконечные ряды дверей, и, стараясь подавить в себе панику, ответил:
– Нет, тут надо осторожнее. Чур сказал, что двери ведут в реальный мир. А вдруг мы наткнемся на что-нибудь страшное? Если все двери разом открыть – точно наткнемся.
– И что же делать? – спросила летунья. – Я так понимаю, что открывать все равно придется.
– Давайте хотя бы по одной, – предложил Костя. – Что думаешь, Черныш?
Волчонок неуверенно зевнул.
– Да что он может думать, – вмешался Трюфель. – Он из твоего мира, он про те миры ничего не знает. Да и я, честно говоря, тоже. Я бы не стал просто так двери открывать. И вообще ничего просто так открывать не стал бы. Мало ли, что там может быть. Про Пандору слыхал?
– Мне кажется, ты просто трусишь, – сказал Костя. – Я думаю, надо для полноты картины хотя заглянуть туда.
– Может, Трюфель прав, – запереживала Летунья.
– Да что там может случиться, – ответил Костя. – Это как с котом Шредингера, пока не откроешь – не узнаешь.
– Это намек? – напрягся кот.
– Успокойся, Трюфель, – сказал Костя и взялся за ручку ближайшей двери, – мне всегда казалось, что кот в этой дилемме жив. Будем надеяться, что я прав.
Сказав это, Костя потянул на себя ручку и открыл дверь. Потянуло жаром, и пол коридора мгновенно наполнился песком. Из-за двери что-то страшное кричали, слышались взрывы и стрельба. Костя, как загипнотизированный, стоял возле открытой двери с дверной ручкой в руке. И тут послышался гул. Гул нарастал свистяще-звенящим шумом приближающейся смерти. Он становился все свирепее и громче и вот-вот должен был настигнуть слышащих его.
– Закрывай дверь! – крикнул Трюфель, – Костя, быстрее закрывай!
И когда казалось, что страшный гул достиг своего пика, – наступила тишина. Костя закрыл дверь. Было слышно, что за ней что-то бумкнуло, так что зазвенели петли.
– Что это было? – тихо спросила Ариэль. – Костя, что ты там видел?
– Да я и не понял, – одергивая ладонь от дверной ручки, ответил Костя. Он осмотрел себя, друзей и коридор. Все было в песке.
