Черт встал, два раза присел, попрыгал.
– Фух, вроде отпустило твое волшебство, – сказал он. – Жуткий вы народ, волшебники, вроде одно слово сказал, а все тело теперь болит.
– Ну извини, – посочувствовал Костя.
– Ты это, не дрейфь, – сказал черт и полез за пазуху. – Мне хозяин одну штуку оставил. Сказал, что по ощущениям – пригодится.
Черт достал небольшой предмет, завернутый в сверток.
– Что это? – беря сверток в руки, спросил Костя.
– А шут его знает, – ответил черт. – Но если что-то и может помочь тебе, то вот эта штука. Кочегар он, что твоя гадалка, все наперед чувствует. Если оставил это, значит, пригодится. К сожалению, ничем больше помочь не могу.
– Спасибо и на этом, – поблагодарил Костя и пошел к своим друзьям.
– Ну? – нетерпеливо спросил кот, когда Костя вернулся.
– Что «ну»? Нету Кочегара, отправился на какую-то конференцию.
– Капец, – выругался Трюфель. – А это что за хрень?
– Это он своему черту оставил, сказал, что чувствует, что это пригодится.
– Можно посмотреть? – попросила Ариэль и взяла сверток. – Ой, шарик.
В свертке лежал хрустальный шар размером с яблоко.
– Прекрасно, – проворчал кот. – А бус у него не было? Что мы будем делать с этой игрушкой?
– Я откуда знаю, – огрызнулся подросток. – Думаешь, мне все это нравится? Ладно, давайте возвращаться к двери. Помощи ждать неоткуда, будем сами думать.
– Ох, да, – посокрушался кот, – думать – это мы завсегда. Думать у нас ума палата.
Мизансцена была такая: друзья сидели на поляне возле дома вокруг стоящего на земле хрустального шарика, который им оставил хозяин ада.
– Что, так и будем сидеть и ничего не делать? – первым нарушил молчание кот.
– Я думаю, – раздраженно ответил Костя. – Ведь должен быть какой-то выход. Я вот чувствую, что должен быть. Просто мы его еще не нашли.
– А может, надо потереть этот шарик? – предложила летунья. – Вдруг появится какой-нибудь джинн и нам поможет?
– Это же не лампа, – сказал кот, – да и лампу, говорят, не просто так терли, просто там слова были, которые надо было прочитать.
– Может, разбить его? – предложил Костя.
– Ну точно, – снова ответил кот, – в сердцах об землю. А в яйце игла, в игле ушко, а в ушке тоннель. Только это не яйцо.
– Слушай, Трюфель, – возмутился Костя, – мы хотя бы идеи предлагаем, а ты только критикуешь. Может, сам что-нибудь предложишь?
– Нашел у кого спросить, – решил отмазаться кот. – Я не волшебник, я в этих делах вообще мало что понимаю.
– А у кого мне еще спрашивать? – завелся Костя. – Нас тут только четверо. Ариэль предложила потереть, я – разбить, ты – только выделываешься. У нас только Черныш не высказался. Может, мне у него спросить? А, Черныш, как думаешь, что нам делать с этим шариком?
Волчонок неожиданно поднял голову и посмотрел на Константина.
– По-моему, здесь все очень просто, – сказал он.
– Ёё! – отшатнулся Трюфель.
– Черныш? – удивился Костя.
– Ты умеешь говорить? – наконец сформулировала вопрос летунья.
– Конечно, – немного басовито ответил волчонок. – Как и любой образованный дух.
– Так и… это… ну, то есть ты всегда умел? – приходя в себя от этой новости, спросил Костя.
– «Всегда» – это слишком расплывчатое понятие, – немного подумав, ответил Черныш, – я думаю, что возможность вербально передавать информацию у меня появилась практически с рождения. Может быть, развита была не очень хорошо. Но в свете текущего кризиса мои способности к общению напрямую коррелируют с тяжестью сложившихся обстоятельств.
– Еще один умник, – пришел в себя кот. – И почему молчуны не начинают свои речи с какой-нибудь простой просьбы? Поесть бы попросил, что ли.
– Когда твой разум долго находится в заточении рефлексов, первая и самая главная его потребность на свободе – это потребность в самовыражении.
– А я его учил лапу подавать, – сокрушался Костя.
– Ничего плохого в этом не вижу, – ответил Черныш. – Более того, твое внимание, Костя, к моему образованию и социальной адаптации мне кажется очень милым.
– Какая прелесть, – кивнул убитый эмоциями Константин.
– Ну ладно, ладно, – вмешался Трюфель, – все это чудесно. Собачка оказалась говорящей и даже очень умной, но как это делу-то поможет?
– Мне кажется, – заметила Ариэль, – что как раз перед тем, как мы слишком эмоционально отреагировали на эту новость, Черныш хотел нам что-то сказать. К слову, ты не против, что мы тебя Чернышом называем?
– Нет, – мотнул мордой волчонок, – прозвище вполне приемлемое. К тому же его уменьшительно-ласкательная форма показывает вашу привязанность ко мне. Что, повторюсь, очень мило. А по поводу сего волшебного предмета, чьи свойства вас поставили в тупик, тут все очень просто. Шарик – это призма, реальное воплощение энтелехии как завершенного действия и способа видеть мир.
– Чего? – не понял Костя, хотя видел, что не понял не только он.
– Как же вам объяснить, – стушевался волчонок.
– Не надо нам ничего объяснять, – возмутился Трюфель, – и так ты нам мозг наизнанку вывернул. Лучше скажи, как это нам может помочь.
– Ну, если сильно упрощая, буквально до примитивного уровня, то помочь это может так. Тебе ведь, Костя, надо стянуть мироколицу, чтобы уменьшить количество дверей. А для этого надо уменьшить свой мир. А как можно физически уменьшить то, что изначально создано огромным? Только изменив взгляд на этот мир. Допустим, твой мир, со всеми вселенными и галактиками, имеет форму шара. Так почему бы тебе не представить, что этот шар может занимать в пространстве совсем мало места. А чтобы представлять было легче, у нас есть прекрасный подарок Кочегара, в который мы можем физически поместить твой придуманный мир. Это же элементарно.
– Да уж, – вздохнул Костя, беря в руки хрустальный шарик, – элементарно. И как мне это сделать?
– А как ты создавал свои миры? Ты это делал при помощи воображения. Вот и представь, что весь твой мир оказывается внутри этого шарика.
– А у меня получится?
– А ты попробуй.
– Только это… как его, – резко поднялся на лапы кот. – Ты подожди, пока мы не отойдем. Мало ли, чего сейчас начнется.
– Правильно, – кивнул Костя, – лучше вам всем отойти.
– У тебя все получится, Костя, – сказала летунья, ободряюще сжав плечо подростка.
Костя остался один, наедине с маленьким шариком.
Легко сказать – представь. Это не кресло какое-нибудь вообразить или деревце с листочками. Впрочем, в первый раз и кресло создавать было непросто, а уж живое дерево и подавно. Костя постарался сконцентрироваться, не отвлекаясь на внешние раздражители и мысли. Когда он создавал мир, это был процесс наращивания; он словно видел, как его поляна удаляется и оказывается на большой планете, которая кружит вокруг солнца, где есть другие планеты и есть другие солнца, которые образуют системы и галактики, которые складываются в бескрайнее полотно космоса. Теперь Костя видел иначе. Он представил, как это огромное полотно космоса отдаляется, становясь маленьким шариком, который находится у него в руках. Вокруг что-то шумело, искрилось, с ума сходили законы физики и ученые. И вдруг в секунду все это закончилось. Костя поставил шарик перед собой, к нему подбежали друзья.
