– Газетой?
– Ну да. Когда она вылезла из машины, то сразу же закрылась
газетой. И пока шла к лифту, тоже не открывала лица. Больше я ничего не видел.
– Они на этом этаже?
– Да.
– Найди все, что сумеешь, о Полтхеме, – сказал Мейсон.
– Я этим и занимаюсь, – ответил Керли. – Уже послал одного
парня работать. Отчет принести тебе в контору?
– Нет, я сам свяжусь с тобой. А минут через пятнадцать зайди
ко мне выпить виски. Если, конечно, Пол не держит виски в отпертом столе.
– Спасибо, мистер Мейсон. Приду.
– Ну, я пошел, – сказал Мейсон. – Бутылка будет стоять на
столе в приемной. Дверь будет открыта.
– Спасибо. Желаю удачи.
Стук каблуков Мейсона эхом раздавался в пустом коридоре.
Кроме звуков собственных шагов, он не слышал ничего. Отперев дверь приемной,
Мейсон зажег свет и вошел в свой кабинет. Он открыл ящик стола, достал пинту
виски и поставил ее на стол клерка. Открылась дверь, и вошел мужчина лет
сорока.
– Мистер Мейсон, я полагаю? – сказал он.
Мейсон кивнул.
– Я – Полтхем.
Мейсон поднял брови.
– Я думал, ваша фамилия – Крегмор, – сказал он.
– Была, – сухо ответил Полтхем. – Но некоторые
обстоятельства заставили меня изменить ее.
– Могу я спросить, какие именно?
Полтхем улыбнулся:
– Начну с того, что за мной следили. С того момента, как я
подъехал сюда. Работа была тонкая, но я все же заметил. На первом этаже я
увидел Детективное агентство Дрейка. После того как вы вышли из лифта, прошло
всего несколько минут. Вы достали бутылку виски. Я сделал соответствующие
выводы и считаю, что увертки ни к чему. Моя фамилия – Полтхем, и нечего валять
дурака. Вы уже узнали это.
– Проходите, – сказал Мейсон, указывая на свой личный
кабинет. – Вы один?
– Вы знаете, что нет.
– Кто эта женщина? – спросил Мейсон. – Она заинтересована в
деле?
– Мы поговорим об этом.
Мейсон указал ему на кресло, снял пальто и сел сам.
Посетитель достал из кармана бумажник.
– Я полагаю, мистер Мейсон, – сказал он, доставая из
бумажника две тысячедолларовые бумажки, – когда я сказал вам, что заплачу две
тысячи, вы не предполагали, что это произойдет так скоро?
Он не вручил деньги Мейсону, а держал их в руке, будто
собираясь положить на стол.
– Что у вас за дело? – спросил Мейсон.
– Никакого дела нет.
Мейсон поднял брови.
– У меня неприятность.
– У вас?
– Да.
– Какая?
– Я не хочу, чтобы вы беспокоились об этом. Но мне нужно,
чтобы вы защитили ее.
– От чего?
– От всего.
– А кто она такая?
– Сначала я хотел бы узнать, примете ли вы мое предложение,
– сказал Полтхем.
– Я должен знать о нем больше, – сказал Мейсон.
– Что, например?
– Что, по-вашему, случилось и что вы хотите от меня? От чего
надо защищать женщину?
Полтхем опустил глаза и несколько секунд разглядывал ковер.
– Она ведь здесь, – сказал Мейсон. – Почему вы не приведете
ее сюда?
Полтхем посмотрел на Мейсона.
– Поймите, мистер Мейсон, никто не должен знать, кто эта
женщина.
– Почему?
– Это динамит.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что, если узнают о любой связи между мной и
этой женщиной, поднимется дьявольский шум. Я пытаюсь избежать этого.
– Кто и что она для вас?
– Для меня она – все, – твердо ответил Полтхем.
– Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я защищал
женщину, но не знал, кто она?
– Точно.
Мейсон рассмеялся:
– Бог мой! Вы слишком многого хотите, приятель!
– Да.
– Но вы требуете невозможного. Я не могу представлять
клиентку, не зная, кто она такая на самом деле.
Полтхем встал и направился к двери, ведущей из кабинета
Мейсона в коридор.
– Прошу извинить меня, мистер Мейсон, – сказал он, – за
свободу передвижения в вашей конторе. – Он открыл дверь и вышел в коридор.
Мейсон услышал неразборчивые голоса. Через несколько мгновений дверь открылась,
и Полтхем пропустил перед собой женщину.
Она была закутана в черный непромокаемый плащ, застегнутый
под самым горлом. Плащ был на несколько номеров больше ее размера и чисто
мужского покроя. Поля шляпки закрывали лицо. Верхняя часть лица к тому же была
закрыта маской. Сквозь прорези маски блестели два маленьких глаза.
– Заходи, дорогая, и садись, – сказал Полтхем.
Женщина медленно прошла в комнату и села напротив юриста.
Мейсон видел ее изящный подбородок и ярко-красные губы. Но не было ничего, что
могло бы указать на ее возраст, личность. Она неподвижно застыла в кресле,
сложив на коленях руки в черных перчатках. Мейсон глянул на ее ноги и увидел на
них калоши, которые были явно ей велики.
– Здравствуйте, – сказал Мейсон.
Она не могла не слышать, но осталась неподвижной. Мейсону
вся эта ситуация стала казаться смешной. Полтхем был единственным человеком,
который не видел тут ничего смешного. Он снова достал из кармана бумажник и
снова вытащил из него банкнот.
– Эта бумажка стоит десять тысяч долларов, мистер Мейсон, –
сказал он. – Можете убедиться, что это не подделка.
Он протянул банкнот Мейсону. Тот осмотрел его и вернул
обратно.
– У тебя есть ножницы, дорогая? – спросил Полтхем.
Женщина молча раскрыла черную сумочку, достала маникюрные
ножницы и протянула Полтхему. Полтхем, держа в левой руке банкнот, а в правой
ножницы, начал осторожно разрезать бумажку так, чтобы на каждой ее части
остался номер. С последним щелчком ножниц на стол Мейсона упал кусочек, равный
примерно трети всего банкнота.
Полтхем вернул ножницы даме в маске и передал ей
бóльшую часть банкнота. Затем пододвинул Мейсону меньшую часть.
– Это вам, – сказал он. – Расписки не надо, достаточно
вашего слова. Вы никогда не узнаете, кто эта женщина, если в этом не будет
необходимости для защиты ее интересов. В этом случае она вручит вам остальную
часть банкнота. Это будет ее рекомендацией. Вы сможете сложить обе части вместе
и послать в свой банк на депозит. Это будет гарантией получения вашего
гонорара, с одной стороны, и гарантией, что к вам придет не самозванка, – с
другой.
