Дрейк удивленно посмотрел на него:
– Ты не знаешь в лицо своих клиентов?
– У меня большая практика, – усмехнулся Мейсон.
– Знаешь, Перри, это дело становится все мрачнее и мрачнее.
Почему ты следишь за собственными клиентами?
– Ты даешь своих ребят для работы, Пол. У них много темных
карт, ну я и подбросил еще одну.
Мейсон задумчиво смотрел на дорогу.
– Еще два квартала, – заметил Дрейк. – Боюсь, что не найдем
места для машины.
– Надо что-нибудь придумать, – сказал Мейсон. – Я хочу
увидеть девушку, но не хочу, чтобы она увидела меня… Дай мне очки, Пол.
– Возьми в отделении для перчаток. Может быть, это тебе
поможет.
– Ты можешь описать ее? – спросил Мейсон.
– Не очень, потому что информация мне передана по телефону.
Ей лет двадцать восемь, брюнетка, хорошая фигура, большие темные глаза.
Мейсон нахмурился.
– Не годится? – спросил Дрейк.
– Это зависит от глаз, – ответил Мейсон. – У девушки,
которую я имею в виду, тоже темные глаза, но лучше, если я взгляну на них сам.
– Мой оперативник – молодой парень – готов был назвать ее
красавицей.
Машина свернула налево. Дрейк подал сигнал и остановил
машину. К ним подошел сотрудник Дрейка.
– Хотите поговорить со мной?
Мейсон кивнул.
– Думаю, что она скоро выйдет.
– Вы следили за ней от самой редакции?
– Да. Это три или четыре квартала отсюда. Кажется, в парикмахерской
ее знают, но я еще не пробовал получить здесь информацию о ней.
– Сделайте это после того, как она уйдет, – сказал Мейсон. –
Нет, одну минуту. Я не хочу, чтобы она узнала о слежке. Подождем.
– О’кей. Мне оставаться здесь?
– Да, мы поедем за ее машиной. Я сам поеду за ней, но, если
она узнает меня или улизнет, вы должны проследить, куда она пойдет. Как она
одета?
– Темное шерстяное платье и красный жакет с лисьим
воротником, маленькая шляпка.
– Красивая?
– О да, я бы сказал – очень красивая.
Дрейк подмигнул Мейсону.
– О’кей, мы будем в машине. Вы нам покажете ее.
Они сели в машину и стали ждать.
– У тебя есть какие-либо соображения насчет времени смерти
Тидгинса?
– Думаю, да.
– И что же это за соображения?
– Не могу сказать определенно, здесь дело скорее в ощущении.
Но это не то, что думают в полиции.
– А что они думают?
– У Голкомба две версии. В соответствии с первой – Тидгинса
убили в бунгало, но в бунгало он вошел сам, возможно, с чьей-то помощью.
Практически он умер вскоре после того, как улегся на постель. Странно, Пол, что
не нашли его ботинок.
– Что в этом странного?
– То, что их нет.
– Ну, он мог их снять перед тем, как лечь в постель.
– Умирающий не станет снимать обувь. Если ему кто-то
помогал, едва ли этот кто-то подумал бы о ботинках. Если, конечно, это не была
женщина.
– В этом что-то есть, – согласился Дрейк.
– Полиция не нашла обуви, – продолжал Мейсон. – Я тоже искал
его ботинки, когда мы были там, и не нашел ни в шкафу, ни под кроватью.
– Но зачем кому-то понадобилось брать их?
– Не знаю. Правда, у меня есть одна идея…
– Какая?
– Обрати внимание вот на что, Пол. Врач сказал, что он умер
в десять часов во вторник. А я считаю, что это произошло раньше. Но пока трудно
это доказать.
– Из-за жары в комнате?
– Да, но это важно само по себе.
– Что ты имеешь в виду, Перри?
– Дело вот в чем, Пол: Тидгинс мог добраться до дома
самостоятельно. Возможно, это было днем… Но есть несколько фактов, которые
заставляют меня думать иначе. Один из них – газ.
– А именно?
– Я не думаю, что газ включили только для того, чтобы
ускорить разложение трупа и затруднить определение времени смерти.
– Для чего тогда?
– Его включили только потому, что в комнате было холодно.
Тот, кто зажег газ, хотел, чтобы в комнате стало теплее. Это значит, что его
включили ночью.
– Во вторник ночью?
– В понедельник ночью.
– Но это невозможно.
– Да, в понедельник ночью либо очень рано утром во вторник
Тидгинс был еще жив, когда его привезли в дом. Пятна крови говорят об этом.
Кровь на постели говорит о том, что у него было сильное кровотечение. Оно
началось, когда он уже лежал.
– Это верно, – согласился Дрейк.
– Судя по показаниям врача, это означает – в понедельник
ночью, а не во вторник. Вспомни, он сказал, что к десяти часам утра во вторник
Тидгинс был уже мертв.
– Но бог мой, Перри, ты разговаривал с ним по телефону. Его
секретарь сказал…
– Откуда я знаю, что разговаривал по телефону именно с ним?
Я разговаривал с кем-то, кто назвался Тидгинсом. Сперва я разговаривал с
секретарем.
– Но ведь секретарь сказал тебе, что Тидгинс в кабинете… О,
Перри, ты думаешь, что секретарь солгал?
– Точно. Другого объяснения я не вижу. Секретарь солгал.
– Зачем?
– Ты и сам не хуже меня догадываешься об этом, Пол. Взгляни
с позиции здравого смысла. Сначала мы решили, что Тидгинса привезли в дом
мертвым. Однако он был только смертельно ранен. Очевидно, он умер вскоре после
того, как его уложили в постель. Кто-то помог Тидгинсу добраться до дома,
уложил его в постель, включил газ, чтобы нагреть комнату, возможно, вышел в
ванную за полотенцем, чтобы вытереть кровь, или побежал к телефону. А Тидгинс
умер.
Этот человек растерялся и решил удрать. Чтобы запутать
следствие и не дать возможности точно определить время смерти, он забрал
ботинки Тидгинса.
– Но зачем?
– Неужели тебе не ясно? Эти ботинки – ключ к разгадке.
– Разгадке чего?
– Времени смерти.
– Не понимаю, – признался Дрейк.
– Я думаю, ботинки с Тидгинса сняли после смерти, и сделала
это женщина.
