С недельку ты поболтаешься на свидетельском месте, будешь
даже звездой среди свидетелей. Потом Полтхем докажет свое алиби, и твоя судьба
будет решена. Окружной прокурор не выпустит тебя.
– Полтхем мертв, – сказал Фрил упрямо.
Мейсон рассмеялся:
– Ты думаешь, что он мертв? Это из-за простреленного пальто?
А он просто разыграл бегство. Женщина, которую он любит, замешана в этом
убийстве, а он не хочет ничего объяснять. Вот и все. Да, да. Ты капнул
прокурору, а он сказал репортерам.
– Вы снова обманываете меня.
– Ты так думаешь? Подумай еще раз. Эх ты, бедняга. Сиди и
шевели мозгами. Альберт Тидгинс был убит, пока сидел в своей машине и пережидал
дождь. Он умер не сразу. Его нашли без сознания в половине двенадцатого, отвели
в дом миссис Тидгинс, уложили в постель, и только потом он умер. У него в
кармане лежал револьвер тридцать второго калибра. Он им не пользовался.
Очевидно, он и не пытался его вытащить. На платке, найденном в его пальто, был
след губной помады.
Тидгинс узнал, что Полтхем – любовник его жены. Если бы к
его машине приблизился Полтхем, Тидгинс убил бы его. Тогда на его платке не
было бы губной помады. Если ты только пораскинешь мозгами и минуту подумаешь об
этой помаде, то многое поймешь. Кто его поцеловал? Его жена? Она ненавидела
его. Нет, Фрил, есть только одна женщина, которую он мог поцеловать или которая
могла его поцеловать. Он целовал эту женщину, потом его пристрелили. Подумай об
этом.
Фрил крепко сжал руки.
Мейсон зевнул:
– Вот и вся игра. Мы все живем своими маленькими жизнями, и
они нам кажутся важными. Но – увы… Теперь твою фамилию возьмет государство, а
взамен выдаст тебе номер. Оно подарит тебе новый костюм. Тебя проводят в
газовую камеру и на пятнадцать минут оставят одного. Не бойся, Фрил. Мы только
думаем, что нужны для жизни, а на самом деле мы только шестерни в машине.
Фрил молчал.
– Видит бог, что ты виноват, – сказал Мейсон. – Ты знаешь,
почему Тидгинс не воспользовался револьвером. Он стрелял, но ты подменил
револьвер, Фрил. Ты один ответишь за то, что случилось. И ты заплатишь за это.
Мейсон посмотрел на часы:
– Осталось три минуты. Я ухожу. Когда я закрою дверь, тебе
уже поздно будет спасать свою хилую шею. Я – твой последний шанс, Фрил.
– Вы не можете пришить мне это дело, Мейсон, – беспомощно
сказал Фрил. – Не сможете. Я ни в чем не виноват.
Мейсон рассмеялся:
– Ты дурак, Фрил. Ты же признался, что видел, как было
совершено преступление.
Мейсон снова посмотрел на часы.
Дверь неожиданно открылась. В номер прошел мужчина и
захлопнул за собой дверь. Он приложил два пальца к голове.
Мейсон вскочил:
– О, капитан, давненько я вас не видел. Я думал, что
арестовывать его придет Голкомб. Я вижу, что вы сами решили провернуть это
дело.
– Да, – громовым голосом рявкнул визитер, – я сам могу
сделать это.
– Послушайте, капитан, – торопливо заговорил Мейсон. – Этот
человек – кролик. Он крыса. Он бедный, забитый шантажист, но мне не хотелось бы
видеть эту крысу в петле. Я думаю, он готов сказать правду. Если он ее скажет,
я попытаюсь спасти его шею. Это его единственный шанс. Моя секретарша с
машинкой, она запишет все, что он скажет. Капитан, разрешите сделать это…
Будьте человеком… Дайте ему всего пятнадцать секунд. А? Ради меня…
Детектив вздохнул:
– Хорошо. Только ради вас.
Мейсон повернулся к Фрилу:
– Ну, щенок, живее.
– Хорошо, – дрожащим голосом пролепетал Фрил, – я
признáюсь… А если я признáюсь, вы спасете мою шею?
Мейсон кивнул.
– Вы обещаете?
Снова кивок.
– Что я должен делать?
– Говорите ей, а потом подпишитесь.
Фрил тяжело вздохнул:
– Все началось с того, что я пытался шантажировать Альберта
Тидгинса. Я хотел продать ему информацию, а потом…
Делла быстро печатала.
– Когда он кончит, Делла, дай ему подписать его показания, –
сказал Мейсон. – Пусть капитан подпишется как свидетель. Бумагу положи в
конверт и отправь в «Кларион» лично редактору. Фрила возьми с собой.
Делла кивнула, продолжая печатать.
Мейсон повернулся к детективу:
– Если он попытается удрать, стукните его разок-другой. Если
будет шуметь, заткните ему рот и свяжите.
– Как я могу связать его?
– У вас же две руки, – презрительно бросил Мейсон. – Разве
этого мало?
Он оставил детектива у двери, а сам вышел. Некоторое время
он стоял у двери и прислушивался к стуку пишущей машинки, а потом торопливо
пошел по коридору.
Глава 15
В своей конторе Мейсон застал сержанта Голкомба.
– У меня есть ордер, – мрачно сказал Голкомб.
– Не думаю, что ваши услуги нужны окружному прокурору, –
сказал Мейсон.
– Подумайте о чем-нибудь другом.
– Это было интересное дело, сержант. Два или три
изумительных факта, но теперь все ясно. В «Кларион» точно описано. Вам будет
интересно прочесть.
– Чушь, – сказал Голкомб.
– Фрил дал полное признание «Кларион», – холодно сказал
Мейсон. – Делла Стрит лично присутствовала при этом.
– Что это значит?
– Все кончено, сержант. Лучше следите за своим поведением,
иначе вам плохо придется.
– У меня есть ордер.
– Он останется у вас.
– Берите шляпу.
Мейсон развернул газету и прочел:
«В этом деле „Кларион“ разобрался быстрее, чем полиция. Для
чрезвычайного выпуска нашей газеты мы послали репортера присутствовать при
аресте, который собирается произвести сержант Голкомб. Ему поручено арестовать
хорошо известного адвоката. Однако мы надеемся, что сержант не станет
производить арест, когда нам известно имя убийцы».
Мейсон бросил газету на стол.
– Вы не должны оказывать мне сопротивление, – сказал
Голкомб.
– Я не оказываю сопротивления, сержант. Я пытаюсь дать вам
возможность выпутаться.
– Вы всегда подстраиваете мне каверзы.
– Ну что вы, сержант… Всем известны ваша порядочность и
честность. Почему бы вам не довести дело до конца?
