Участницы отбора в силу естественных причин разбились на группки. Ефимия оказалась в тройке с Мирабель и Элизабет. Обе ей нравились, поэтому в общении с ними она с легкостью перешла на «ты».
– Я полагала, он старше. Надеюсь, – кон-чики ушей Мирабель порозовели, – это не очень глупо?
Вместо ответа сидевшая по другую руку Элизабет ободряюще похлопала ее по плечу и взялась за Ефимию. Та едва не подавилась, когда дочь графа Экта лукаво заметила:
– Меня тревожит наша Эффи. Интересно, о чем или о ком она задумалась? Ест как птичка, вилки – ломает.
– Об императоре, конечно. В отличие от вас, я видела его только на гравюрах. Страшно до жути!
Как хорошо, что можно всегда прикрыться именем Вардена. И ведь чистая правда, будущее представление его величеству отзывалось дрожью в коленях.
– Ох, и мне так страшно! – подхватила Мирабель. – Что, если я опозорюсь? Он подойдет, заговорит, а у меня слова из головы вылетят. Куда мне до светских львиц! Я глупая, отец всегда повторял, что из достоинств – одно личико.
– Меньше об этом думай, – посоветовала Элизабет и отправила в рот очередной кусочек творожной запеканки с ягодами.
Из всей троицы только она держалась так, словно завтракает в семейном кругу, а не под перекрестным огнем глаз всего двора во главе с императрицей-матерью.
– Тебе-то хорошо, – накинулась на нее Мирабель, – тебе замуж ни капельки не хочется.
– Не хочется, – подтвердила Элизабет. – Зато отец спит и видит меня императрицей. Сами понимаете, происхождение накладывает некоторые обязательства.
Ефимия, помрачнев, отвернулась. Она знала. Ее обязательство – не появляться в аристократическом кругу.
Скорей бы все закончилось!
Взгляд сам собой вновь обратился к первому министру. Как высоко он вознесся! Обошел родню Вардена, задвинул на второй план тех же герцогов Парских. У него наверняка полно недоброжелателей, никто не удивился бы, если бы после вон той чашки кофе Ленар закашлялся и больше не встал. Мечты, мечты! Ничего с первым министром не случится.
Как же она боялась и одновременно желала его видеть! Ефимия не сумеет убить Ленара. Пора признаться в постыдной слабости и придумать другой план мести. Например, раздобыть компрометирующие графа документы и положить на стол императора. Для этого придется постараться, стать фавориткой отбора.
И тут он посмотрел на нее.
Ефимию обожгло холодом преисподней, стало трудно дышать. Гулко сглотнув, она склонилась над тарелкой, сделав вид, будто увлечена изысками местной кухни. Ленар все не отводил взгляда. Неужели что-то почувствовал?
«Что, если он узнает? Если уже знает?» – молоточками билось в голове. Тогда конец. Ее не просто выставят с отбора, это пустяк, граф окончательно разрушит жизнь матери, тети, Анны. И самой Ефимии. Вдруг ее отправят на эшафот?
Девушка практически задыхалась от страха. Помог глоток крепкого ароматного кофе.
– Ты покраснела, а потом побледнела. – Все эта Элизабет подмечала! – Он действительно симпатичный, вдобавок холостяк.
– Недостаточно симпатичный, если не носит короны, – отшутилась Ефимия. – Напоминаю, для всех нас существует всего один мужчина – император.
Да отвернись ты, отвернись! Неужели герцогиня недостаточно хороша? Или та блондинка в лиловом? На месте Ленара Ефимия бы с нее глаз не спускала.
Девушку разобрала злость. Хорошо, не хочет сам, отвернется она. И хватит гадать, знает он или нет. Соус к яйцу пашот бесподобен, даже если Ленар намерен ее казнить, Ефимия съест все до последней капли.
– Он идет сюда! – взволнованным шепотом сообщила Мирабель.
Ефимия только чудом не поставила на платье жирное пятно. Внутри образовался снежный ком. Какого труда ей стоило сохранять внешнее спокойствие, когда сердце колоколом ухало в груди!
Все ближе и ближе. Несомненно, первый министр направлялся именно к ним.
Как же не хотелось в тюрьму! «Я не попаду туда, не попаду! – мысленно горячечно шептала Ефимия. – Святой Верасий, защити, отведи руку преступника!»
Девушка спиной ощутила: он здесь. Все это время она старательно изображала, будто не замечает Ленара. Сейчас это стало неприличным, пришлось отложить приборы и изобразить приветливый интерес: не каждый день рядом с твоим стулом стоит первый министр империи!
– Дамы, позвольте загладить оплошность слуг и вручить вам карточки.
От близости Ленара по коже разбегались мурашки. Ефимия слышала его ровное дыхание, слишком спокойное для человека с нечистой совестью. Тонкий аромат одеколона дурманом проникал в ноздри. Казалось, еще немного – и она задохнется.
– Вам плохо? – Граф обратил внимание на странный цвет ее лица и напряженный, словно перекошенный спазмом рот.
– Душно. – Ефимия с трудом расслабила окаменевшие мышцы. – А еще так волнительно. Я из провинции, милорд, буквально ослеплена блеском дворца, боюсь допустить какую-нибудь оплошность.
Ленар велел слуге открыть окно и заверил, что девушке нечего бояться:
– Никто не упрекнет вас за естественное в подобных случаях смятение. Пока я не вижу никаких оснований для страхов.
– Благодарю, милорд. – Должна же она была что-то ответить?
Ефимия осторожно покосилась на графа и убедилась: он ничего не заподозрил. Раз так, можно выдохнуть и послушать, зачем понадобились таинственные карточки. На поверку они оказались разлинованными листами плотной бумаги с императорским вензелем. Цвет карточек повторял цвет лент девушек. Если Ефимия все правильно поняла, они сродни журналу успеваемости, только записи в них заносил не учитель, а император. Разумеется, он не ставил отметок. Если претендентка нравилась монарху или он хотел оставить ей какое-то послание, то просил предъявить карточку. В финале отбора количество записей подсчитают и начислят дополнительные очки.
– Также каждая из вас получит шанс провести вечер с его величеством. Как минимум один. – Какое счастье, что Ленар обращался к Элизабет, на время оставив Ефимию в покое. – Очередность встреч определяется императором. Он может самостоятельно высказать желание увидеться с вами или передать приглашение через слугу.
Графа тяготила навязанная ему роль. Из политика он превратился в сваху. Однако Ленар не мог бросить друга детства на растерзание претенденток, поэтому терпеливо раз за разом объяснял правила, отвечал на вопросы.
Стоило первому министру отойти, как Элизабет обратила внимание подруг на герцогиню Ласси:
– Первая счастливица уже определилась. Видите перстень поверх карточки Эрнестины? Сомневаюсь, что это ее собственный.
– Вот и хорошо, – с облегчением выдохнула Мирабель. – Не хотела бы я оказаться в первых рядах!
– Тогда сразу поезжай домой. Надо мечтать о перстнях, платках и прочих знаках внимания, а не отсидеться в уголке. У тех, кого позовут в последнюю очередь, шансов на корону с гулькин нос. Ясное дело, начали с Эрнестины, недаром ей выпал белый цвет.
