– Ты такая серьезная…
Девушка моргнула. На миг показалось, будто Элизабет проникла в ее душу.
– Просто волнуюсь, – через силу улыбнулась Ефимия.
Ее слова потонули в звуке фанфар.
Вальсирующие пары распались, словно застигнутые за чем-то предосудительным. Дававшие наставления соискательницам родственники быстро покинули помост. Разговоры смолкли. Не сговариваясь, гости вытянули шеи, устремили взор на парадные двери. Там уже стоял Эммануэль, готовый объявить венценосные имена.
– Его императорское величество, господин и защитник Рдожа Варден Первый. Вдовствующая госпожа, ее императорское величество Алисия Рдожская.
По залу прокатилась живая волна. Женщины приседали в глубоких реверансах, мужчины почтительно склоняли головы.
Мать и сын шествовали под руку, нарочито медленно, давая возможность каждому выразить почтение правящему роду. Варден предпочел золотое шитье, удачно дополнявшее наряд в теплой гамме, тогда как Алисия благоволила к серебру. Особенно эффектно оно смотрелось на фиолетовом бархате лифа. Вышивка драгоценными нитями, бриллианты, самые дорогие ткани – мастера постарались сделать выход правителей Рдожа незабываемым. Ефимия жалела, что вместе с подругами очутилась в последнем ряду и толком не разобрала деталей. Ничего, вскоре каждую претендентку официально представят императору, еще насмотрится.
* * *
Пажи ловко подхватили шлейф императрицы, и Варден помог ей занять малый трон. Алисия давно не танцевала, наблюдала за весельем со стороны. Убедившись, что мать окружена заботой фрейлин, император взглядом подозвал Ленара. Он отчаянно тянул время, не торопился объявить бал открытым.
– Смешно, но я боюсь, – отойдя на достаточное расстояние, чтобы не слышала мать, признался Варден. – Эти зубастые девицы готовы меня съесть, уже дыру во мне прожгли.
Он покосился на помост, но и так было понятно, кого имел в виду император.
Из глубины души вновь поднялось раздражение. Зачем мать устроила этот фарс? Лучше бы поступила по старинке, доверив выбор невесты специально назначенным сановникам. Варден одобрил бы любую девицу, после Марианны ему все равно, на ком жениться. Так нет же, нужно улыбаться, ухаживать, устраивать нелепые конкурсы! К счастью, последние он целиком отдал на откуп матушки и первого министра.
Ленар ободряюще подмигнул и в свою очередь обернулся к претенденткам. Они мгновенно приняли смиренный вид, почтительно опустили глаза.
– Согласен, те еще гарпии! Но они всего лишь женщины. Вы правите целой империей, неужели не совладаете с двадцатью девятью девицами?
– Двадцатью девятью – тут и кроется подвох, – в сомнении покачал головой император.
– Полно! В вашей постели побывало куда большее количество, – сделав вид, словно они обсуждали дела государственной важности, шепнул Ленар. – И всем вы благополучно дали отставку. Справитесь!
– Тогда начнем пытку, – вздохнул монарх и пригрозил: – Только попробуй улизнуть!
Кислая мина приятеля немного взбодрила Вардена. Не ему одному испортили вечер. Ничего, место графа подле трона, а не на мягкой груди красавицы. Император с трудом сдержал плотоядную улыбку. Во вкусе Ленару не откажешь, он всегда выбирал лучшее. Вскоре и Варден опробует прелести малышки Катарины. Он уже видел ее – великолепна и соблазнительна. Так и хочется высвободить пышную грудь из оков лифа-сердечка и зацеловать до синяков. Маркиза целомудренно прикрыла тело между лепестками ткани кружевом, но оно лишь распаляло воображение.
– Сын мой!
Варден неохотно вынырнул из сладких фантазий и обернулся к матери.
– Пора начинать, – с укором напомнила Алисия. – Мы и так задержались.
«Да куда тут торопиться! – раздраженно подумал монарх. – К алтарю? Матушка умудрилась лишить меня предпоследнего удовольствия, хотя, уверен, она и до охоты доберется».
Разумеется, император промолчал, лишь согласно кивнул. Определенно, балы утратили былую сладость. Вместо того чтобы кружить голову хорошенькой фрейлине, склонять прелестную дебютантку к приватному осмотру картинной галереи, ему предстояло терпеть двадцать девять жеманных девиц, навевавших только скуку.
Варден задержал взгляд на помосте, оценивая претенденток. Кого из них он уложил бы в постель? Пожалуй, вон ту, может, еще парочку, остальные годились только для исполнения супружеского долга.
Но делать нечего, пора вспомнить об императорских обязанностях.
Варден взмахнул платком и громогласно объявил:
– Объявляю бал открытым!
С хоров полились звуки музыки. Прячась за веерами, дамы стреляли глазами в поисках кавалеров. Придворные делали ставки, кто встанет в пару с Варденом после герцогини Ласси. Некоторые и вовсе утверждали, будто Эрнестина заранее выиграла отбор и никого к императору не подпустит. Ну разве только из милости отдаст пару танцев.
Еще раз помянув идею матушки недобрым словом, Варден направился к помосту.
Эрнестина отложила веер и приготовилась встать: она прекрасно знала, к кому он направлялся. Однако некоторые девушки не догадывались, что выбор уже сделан, и всячески пытались привлечь внимание Вардена. Кто застенчиво улыбался, кто наматывал на палец нитки жемчуга, кто оправлял вырез лифа.
Император склонился в полупоклоне перед герцогиней.
Ефимия окаменела. Она следующая.
– Ты такая бледная! – шепнула Мирабель, проводив глазами первую пару вечера.
Девушка промолчала. Пальцы стиснули веер, как матрос рею во время шторма.
Мирабель что-то говорила, наверное, успокаивала, но внимание Ефимии целиком и полностью занимал Ленар Горзен. Он уже поравнялся с аркой, рыскал глазами по лицам, непростительно привлекательный в муаровом жилете и расшитом серебром бледно-лиловом сюртуке, черной рубашке и таких же зауженных брюках. Радовало одно: не только Ефимия пожирала глазами первого министра. Поклонниц у него хватало. Поговаривали, Ленар – тот еще сердцеед!
– Миледи?
При звуке его голоса Ефимия перестала дышать. Она хотела и не могла ответить. Пальцы заледенели, а сердце, вырвавшись из грудной клетки, билось в горле.
Все сплелось в один плотный клубок: отец, братья, серые глаза, запах мужского одеколона, собственная слабость.
Однако как он спокоен! Будто совесть его чиста.
– Я крайне польщена, милорд, – невпопад ответила Ефимия и поднялась с кресла.
Когда она вложила ладонь в руку Ленара, пальцы ее дрожали.
– Вы столь стеснительны, миледи! – усмехнулся граф.
Безусловно, он заметил, глупо было надеяться скрыть очевидное.
– Я… я переволновалась, милорд, – смочив горло слюной, пробормотала Ефимия.
Ну почему у нее такие ватные ноги, как с такими танцевать? Она обязана если не стать лучшей, то приблизиться к идеалу.
