Однако ни одну из участниц отбора из зала не выпустили. Стража, ссылаясь на приказ первого министра, загородила проход алебардами. Возмущенные девушки пробовали спорить, выскользнуть вместе с другими гостями – бесполезно. Тогда самые догадливые из них решили обратиться за помощью к императрице. Увы, Алисия уже покинула бальный зал через другие двери. Вардена и Ленара тоже не было видно. Претендентки остались одни посреди огромного помещения.
Одна за другой гасли свечи, погружая бальный зал во тьму.
Не сговариваясь, девушки сгрудились у тронного возвышения. Они робко перешептывались, гадали, что с ними будет.
– Не могут же они продержать нас здесь до утра! – возмущалась одна из претенденток. – По какому праву? Мы не преступницы и хотим спать.
И не только, но о подобных потребностях леди вслух не говорят.
Ефимия стояла вместе со всеми, стараясь держаться подальше от того места, где упала герцогиня. Тень от декоративной арки зловеще распростерлась у ее ног.
Почему их задержали? Почему не отпускают? Одна мрачная мысль сменяла другую.
Рядом тряслась Мирабель. Элизабет обняла ее за плечи и что-то вкрадчиво нашептывала на ухо.
Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Два? Ефимии казалось, целая вечность. Но вот наконец боковые двери распахнулись, и в зал с канделябром в руке вошел Эммануэль. Девушки дружно обернулись к нему, переминаясь с ноги на ногу.
– Прошу прощения за доставленные неудобства. – Мажордом опустил канделябр на помост и знаком подозвал слугу, дежурившего за дверьми. – Вышло небольшое недоразумение. Его величество разрешил вам вернуться в спальни. Он чрезвычайно сожалеет о случившемся и в качестве компенсации завтра предлагает совместную прогулку в три часа пополудни. О ней вас оповестят дополнительно.
Ефимия выдохнула. Обошлось! Единственное, что ее тревожило, – стража. Отчего-то солдаты не спешили уходить, хотя им больше не требовалось никого охранять. Но вдруг так положено? Девушка не знала дворцовых порядков, будущие уроки придутся кстати.
Претендентки одна за другой, бросая уничижительные взгляды на невозмутимого Эммануэля, покидали зал. Однако когда Ефимия вслед за подругами направилась к дверям, мажордом задержал ее:
– Первый министр просил немедленно проводить вас к нему.
Краем глаза девушка уловила, как приблизились стражники. Выходит, отказаться нельзя, придется прогуляться к Ленару.
– Хорошо, – кивнула Ефимия.
Она предпочитала идти сама, а не под конвоем.
Эммануэль одобрительно кивнул. Он опасался сопротивления.
Увы, избавиться от почетного эскорта не удалось. Двое стражников следовали за Ефимией по пятам, бдительно следили за каждым шагом. Девушку вели по темным коридорам в незнакомую часть дворца. Они пару раз спускались и поднимались по лестницам, словно задавшись целью дезориентировать Ефимию в пространстве. Но вот наконец остановились перед непримечательной дверью, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Велев Ефимии подождать, мажордом постучался и, получив разрешение, вошел. Его не было пару минут. Все это время девушка переминалась с ноги на ногу между алебардщиками. Что ее ждет: обычный разговор или тюрьма? В желудке противным комом шевелилось дурное предчувствие. Но вот дверь отворилась, и Эммануэль попросил Ефимию войти.
Девушка оказалась в камерном кабинете. При других обстоятельствах он показался бы ей уютным. Напольные часы с боем, книжные шкафы, мягкие кресла с подушками и диван в тон, занимавший всю стену, камин с парой фарфоровых безделушек. Только вот за заваленным бумагами столом сидел Ленар Горзен и в упор смотрел на Ефимию. Девушке казалось, он видит ее насквозь, все ее тайные помыслы. Она смиренно замерла у входа, не решаясь присесть без разрешения. По оголенным плечам бегали мурашки.
Ленар продолжал молчать и пристально изучал девушку, словно бабочку под увеличительным стеклом. Чем дольше длилась неуютная пауза, тем холоднее становилось Ефимии. Не выдержав, она обхватила себя руками и таки опустилась в одно из кресел. Граф лишь приподнял бровь. Да чего же он хочет?! Ефимия начинала сердиться. И вот, когда она уже собиралась спросить о причине, по которой ее сюда привели, первый министр заговорил. Вернее, сначала он с победоносной улыбкой извлек из кармана жилета бутылочку из-под лекарства, поставил ее на стол, а потом уже поинтересовался:
– Узнаете?
Девушку прошиб холодный пот. Разумеется, она ее узнала. Именно эту бутылочку Ефимия приобрела в Хайте, а затем прятала в декоративной вазе, но она не собиралась так просто сдаваться.
– Не понимаю, о чем вы.
Девушка напустила на себя невозмутимый надменный вид.
– Хорошо, – кивнул Ленар и вышел из-за стола, – я охотно объясню. Герцогиню Ласси пытались отравить.
– Ну а я здесь при чем? – фыркнула Ефимия.
Она достойно выдержала пытку, не отвела взгляда.
– Внутри, – граф постучал по стеклу, – нашли вытяжку наперстянки. А саму бутылочку обнаружили в вашей комнате.
Ефимия нахмурилась.
– Ничего не понимаю!
Она же вылила наперстянку и выбросила бутылочку. Каким образом она оказалась у Ленара, каким образом он догадался о былом содержимом? Да и вообще, с чего он взял, будто вытяжка принадлежала Ефимии?
– При желании нет ничего невозможного. – Продолжая торжествовать, граф покачал бутылочкой перед глазами девушки и поставил ее обратно на стол. – Вы показались мне подозрительной, и я навел справки. Одна ниточка потянула за собой другую, и вот я уже знал, где вы прятали свой секрет. В вазе на каминной полке, верно?
У Ефимии на миг остановилось сердце. Она побледнела и лихорадочно вцепилась в подлокотники кресла.
От Ленара не укрылось смятение жертвы. Граф отдавал ей должное. Другая девица закатила бы истерику, сбивчиво все отрицала, а Ефимия молчала. Ефимия… Пожалуй, только имя и не было ложью. Анри постарался, за короткий срок раскопал очень много. Да и сам Ленар затем вспомнил, где прежде видел эти пронзительные глаза. Со временем менялось многое, но яркая, контрастная внешность никуда не делась.
– Советую сознаться, мистрис Брок.
Ефимия вздрогнула. Ненавистное «мистрис» стало катализатором, напрасно граф его употребил. Девушка расправила плечи и гордо подняла подбородок. Ленар тут же уловил случившуюся в ней перемену, но пока не догадывался, во что она выльется.
– Сознаться? – с горькой усмешкой переспросила Ефимия и обожгла графа полным ненависти взглядом. – Моя совесть чиста, чего не скажешь о вашей.
Ленар опешил. Он планировал потешить себя разоблачением одной из участниц отбора, но внезапно сам очутился на месте жертвы.
Ефимия поднялась. Она почти не уступала графу в росте и лишила его преимущества смотреть на нее сверху вниз. Однако Ленар не собирался отдавать инициативу. Быстро оправившись, он бесцветным тоном продолжил:
