Девушка в очередной раз пригладила волосы и бросила короткий взгляд на яркий огненный шар. Перед закатом солнце слепило по-особенному, напоминало глаз неведомого зверя.
– Давно ждете?
Ефимия подпрыгнула на месте и обернулась на голос. Идрис Блеккуок, граф Лемар, стоял прямо у нее за спиной. Сняв одну из перчаток для верховой езды, он сжимал в пальцах рисунок. Крайне неосмотрительно! С другой стороны, как еще Идрис мог отыскать нужное место?
– Добрый вечер, милорд. – Ефимия приветствовала его легким реверансом. – Спасибо, не очень.
Она намеренно соврала. Какая разница, сколько ждать, главное, дождаться.
– Я опасалась, вы не поймете…
Ефимия двинулась вперед по дорожке, надеясь, что Идрис последует за ней. Густые бордово-лиловые тени ложились ей под ноги, делили фигуру ровно пополам, на свет и тьму.
– Напрасно! – с саркастическим смешком ответил граф. – Если я стал тем, кем я стал, то не могу оказаться глупее девицы на выданье.
Ефимия проглотила оскорбление. Он ведь понятия не имел, кто перед ним, полагал, мать пригрела дочку худородного дворянина.
– Итак, к делу!
Идрис перехватил инициативу в разговоре и заодно завладел рукой девушки. Она не возражала и покорно свернула вслед за ним на одну из боковых дорожек. Закат закатом, но аллеи хорошо просматривались, а репутация претендентки на сердце императора должна остаться безупречной.
– Я слышал о вашем успехе, – сдержанно похвалил Идрис. – Приятно слышать, что матушка не ошиблась.
Вскоре Ефимия убедилась: они не просто прогуливались, а двигались к некой цели. Оказалось, к фонтану. Его не успели отключить на ночь, и звуки падающей воды удачно заглушали голоса.
– Ну вот! – удовлетворенно кивнул Идрис, убедившись, что их не подслушивают, и отпустил девичью руку. – Теперь можем спокойно поговорить. Надеюсь, вы понимаете, что я пришел не засвидетельствовать свое почтение.
Ефимия кивнула и рассеянно опустила ладонь в чашу фонтана. Прохладная вода мельчайшими струями щекотала пальцы.
– Все идет по плану, милорд. Сами знаете, быстро такие дела не делаются.
– Но их можно ускорить.
Девушка улыбнулась:
– Увы, маршал! Одного благосклонного взгляда мало, чтобы нарушить старую дружбу. Но нам повезло, возможно, я нашла кое-что в прошлом нашего общего знакомого. Что-то, что изменит настроение императора.
– Деньги? – Идрис потянулся к кошельку на поясе.
Ефимия покачала головой. За свою месть она не возьмет ни медяка, особенно теперь, когда сомневалась, что та вообще свершится.
– А после, милорд?
Не вынимая руки из воды, девушка обошла фонтан и остановилась позади собеседника. Того явно нервировало ее поведение, но Ефимия не собиралась быть просто безмолвной пешкой. Пусть тревожится, пусть воспринимает ее как равную. Нельзя забраться на сук и не ободрать ладоней.
– О чем вы? – Идрис сделал вид, будто не понимает.
– Что со мной, милорд? Или вы полагали, мне достаточно яркого праздника, возможности попасть во дворец?
Маршал замер с открытым ртом. Он не ожидал подобной смелости от серой мышки. Мать обещала покорное орудие. Мол, бедняжка тиха и скромна, а тут вдруг условия.
– Не ожидали, милорд? – усмехнулась Ефимия.
Она по-прежнему стояла у него за спиной. Идрису приходилось оборачиваться, искать ее взглядом, отныне девушка стала главной в их беседе.
– Признаться, да, – неохотно признался маршал. – Я запомнил вас другой.
– Ну так мне очень хотелось попасть на отбор.
Ефимия звонко рассмеялась. Она немного расслабилась, почувствовав слабину противника. Ей нужно воспользоваться, выторговать выгодные условия для себя и родных.
– Чего вы хотите? – нахмурившись, напрямик спросил Идрис.
Девушка нарочито задумалась, даже запрокинула голову, закатила глаза. На самом деле она все решила пару минут назад, пока обходила фонтан.
– Сразу нескольких вещей. Согласитесь, услуга слишком весомая, чтобы довольствоваться мелочами.
Несмотря на уединенность места, Ефимия предпочитала обходиться недомолвками. Она понимала, за любыми кустами могут притаиться любопытные глаза и уши. Девушка и так рисковала, встречаясь с Идрисом Блеккуоком, но хотя бы избежит обвинения в измене.
– Во-первых, – она начала загибать пальцы, – удачного замужества для младшей сестры. Во-вторых, единовременной крупной выплаты моей семье. Размер мы обговорим после. И, наконец, исполнения одного моего желания. Увы, я не могу огласить его прямо сейчас, но, заверяю, оно вам по силам и по средствам. Жениться на себе я вас точно не заставлю, выдохните, – поспешила успокоить собеседника Ефимия, уловив промелькнувшую по его лицу тень.
Идрис не любил условий от нижестоящих. Еще меньше ему нравилось давать обещания, заранее не зная их сути, поэтому маршал не спешил соглашаться. Он поравнялся с Ефимией и заглянул в ее глаза. В них отражалась решимость и отсветы заходящего солнца. Идрис пожалел, что доверился матери, не присмотрелся к Ефимии в Хайте. Орудие? Ха, эта женщина иного толка!
– Мистрис, – чеканя каждое слово, маршал – попытался восстановить нарушенную дистанцию между ними, – я не собираюсь давать никаких обещаний.
– Прекрасно! – пожала плечами Ефимия. – Я тоже.
Челюсти Идриса сжались, желваки под кожей пришли в движение.
Да как она смеет! Безродная выскочка, которой повезло упасть под колеса кареты его матери!
– Вот как? – Маршал дал ей последний шанс одуматься и нанес удар: – В таком случае я требую возместить понесенные нашей семьей расходы и немедленно покинуть дворец.
– С чего вдруг?
Ефимия ощутила небывалый прилив смелости. Адреналин бурлил в ее крови, пьянил не хуже выдержанного виски. Она ни капельки не боялась, набросься на нее Идрис с кулаками, дала бы отпор. Куда только подевались остатки волнения! С тем же чувством Ефимия некогда покидала родной дом.
Идрис опешил от подобной наглости и не нашелся что ответить. Зато Ефимия молчать не собиралась. Окрыленная промежуточной победой, она продолжала:
– Наоборот, вам нужно остеречься, милорд, и не дразнить меня. Что, если мне вздумается разоткровенничаться? И ладно, если в кругу претенденток, я ведь могу нечаянно проболтаться перед его величеством, а то и первым министром. Обиженной женщине нечего терять, покидая дворец, я точно молчать не стану.
– Вы не выйдете сухой из воды, – покачал головой маршал и усилием воли расслабил челюстные мышцы.
Он проклинал мать, тот день, когда послушал ее. Женщина к беде не только на корабле, нельзя подпускать слабый пол к политике. Но Идрис так хотел получить вожделенную должность, так тяготился своим положением, что хватался за любую соломинку.
