Странно, оставшись с графом наедине, Ефимия вздохнула спокойнее. Она начала говорить не сразу, сначала немного посидела на обитом золотистой парчой диванчике, вслушиваясь в мерное движение минутной стрелки часов. Ленар не торопил ее. Он стоял рядом, положив руку на каминную полку.
– Я всего лишь хотела справедливости.
Ефимия смотрела прямо перед собой и обращалась к пространству: так легче. Она ощутила острую потребность высказаться, объясниться здесь и сейчас. Лишь бы только Ленар не перебивал ее, не задавал вопросов! И продолжал недвижно стоять, где стоял.
– Хотела вернуть ту боль, которую когда-то испытала. Чтобы и вам стало чуточку плохо, ведь мы с мамой, тетей и сестрой страдали долгие двенадцать лет. От нас все отвернулись, у меня не нашлось денег на первое бальное платье… Если бы не милосердие соседки, я даже танцевать бы не умела. – Слова лились сплошным потоком. Ефимия ощущала во рту полынную горечь, заново переживала каждый год в ссылке. – Я не видела могилы отца, братьев! По сравнению с этим тряпки – чепуха. Глотать слезы, терпеть – и так по кругу.
Не выдержав, она уронила голову на руки. Плечи тряслись от молчаливых рыданий.
Создатель, зачем Ефимия все это говорит?! Ленар только посмеется, глупо надеяться на его сочувствие. Мол, барон Брок сам виноват, а император сжалился над вдовой, хотя мог бы отправить их на рудники, вовсе лишить дворянства.
Девушка ощутила прикосновение теплых рук, сначала робкое, затем, не встретив сопротивления, уверенное. Присев рядом на диван, Ленар привлек Ефимию к себе. Он молчал, понимал, любое его слово покажется жалким оправданием.
– Я хотела мести, но я никогда, слышите, никогда не смогла бы убить! – замотала головой девушка и буравчиком вывернулась из объятий Ленара, чтобы вскочить, отойти на безопасное расстояние. – Мечтала, много раз представляла, желала смерти, но не смогла бы!
– Я верю. И не сомневаюсь, – граф сделал короткую паузу, чтобы вдохнуть, – архивные записи уймут ваши терзания. К сожалению, барон выбрал свою судьбу сам. В тот день я приехал к вам вовсе не поглумиться, а защитить, спасти то, что еще можно было спасти. Не повторяйте ошибок отца, Ефимия. Я не глуп и догадываюсь, что попасть на отбор вам помогли мои завистники. Я не требую назвать их имена, просто предостерегаю. Можно закрыть глаза однажды, не более. Но давайте вернемся к наследному принцу.
Ефимия стиснула пальцы так, что побелели костяшки, но ничего не ответила. Хватит на сегодня откровений! А Блеккуоки… Она сама решит, по пути ли ей с ними.
Девушка усмехнулась. Ну вот, теперь она достаточно бледна, чтобы изобразить нездоровье. Пришло время пересказать Ленару беседу в уборной и отыскать Мирабель. За душевными терзаниями Ефимия совсем забыла о подруге.
– Чай разливать будете вы, – выслушав девушку, ошарашил ее граф.
– Что?! – Ефимия едва не перешла на крик. – Решили с чистой совестью от меня избавиться?
Ленар закатил глаза, сделал пару вдохов и выдохов, с трудом поборов желание хорошенько встряхнуть собеседницу. Вроде умная, но, когда дело касается его, становится непроходимой дурой. Еще бы, ведь матушка столько лет взращивала в ней ненависть и предубеждение – Ленар не сомневался, именно бывшая баронесса натравила на него дочь.
– Я прошу вас налить чай его высочеству, герцогу Пантено, императору и его матери только потому, что больше никому не доверяю, – терпеливо объяснил первый министр.
– Доверяете мне?
Она не настолько наивна, чтобы поверить.
– Именно. После ваших признаний… Вы женщина не того типа, чтобы лгать.
Ефимия спрятала улыбку. Ленар ее идеализировал.
– Хорошо, – кивнула она, – я разолью чай ради Рдожа, но не могу гарантировать, что не пролью его на брюки его высочества.
Шутка осталась без ответа. Граф погрузился в размышления и, казалось, вовсе ее не слышал.
Они вернулись в Розовый зал вместе, но дальше пути их разошлись. Ленар оставил Ефимию подле наследного принца, а сам быстрым шагом направился к императору.
За внимание Ианима боролись двое: Валерия и Оливия. Остальным претенденткам досталась роль статисток. Они сгрудились подле гестфольца и, растеряв былое смущение, пытались вставить хоть слово.
Герцог Пантено перебрался к императрице. Ефимия только порадовалась: чем дольше иностранный гость развлекал Алисию, тем вероятнее она не вспомнит о провинившейся претендентке.
– Ваше высочество, – Валерия едва ли из платья не вылезала, купала принца в томных взглядах, – раньше я и представить себе не могла, что охота – это так увлекательно!
Оливия действовала чуть тоньше. Она таинственно улыбалась, накручивала локон на палец, а затем подносила его к губам, поневоле заставляя проследить за своим движением. Валерия в ответ усиливала поток лести. Ее послушать, так никто из мужчин не годился принцу в подметки. Какой-то мифический герой: и прекрасный, и умный, и смелый. Гестфольцу ее слова нравились. И еще больше понравилось бы развлечься с баронессой в постели. Ефимия надеялась, та не настолько глупа, чтобы согласиться на прогулку по зимнему саду или что-нибудь подобное. Хотя у каждого свои цели. Может, отчаявшись стать императрицей, Валерия согласилась бы на место любовницы наследника чужого престола.
А вот это уже интересно! Ефимия разглядела запись в карточке Оливии. И ленточка с ее руки пропала… Выходит, пока девушка убеждала Ленара в своей правоте, император успел найти новую фаворитку. Неприятно, но не смертельно. Глупо надеяться остаться единственной, кого он обласкает вниманием. Оливия эффектна, сегодня и вовсе обворожительна, непринужденно держится в обществе, Ефимия не удивилась бы, если бы она выиграла испытание. Может, Ианим и собирался уложить Валерию в постель, но, когда прозвучало приглашение к чаю, подал руку Оливии.
И тут случился конфуз. Ефимия толком не поняла, как все произошло. Вот Мирабель спокойно стоит возле фуршетного стола. И вдруг следующая картина: на пол с предательским звоном падают тарелки. И если бы только это – остатки пищи умудрились запачкать мундир одного из гестфольцев!
Красная как рак Мирабель испуганно пролепетала:
– Я нечаянно!
И, спрятавшись за спины подоспевших подруг, шепотом призналась:
– Я на край скатерти наступила, не заметила.
– Тут нет твоей вины, – безапелляционно заявила Элизабет. – Пусть спросят слуг. Концы скатерти не должны свисать до пола.
Инцидент удалось замять. Пострадавший гестфолец не обиделся, перевел все в шутку и даже изъявил желание проводить смущенную Мирабель в сто-ловую.
Ефимия с облегчением выдохнула. Хотя бы тут обошлось! Взгляд ее обежал Розовый зал и остановился на Ленаре. Тот едва заметно кивнул и с легким поклоном предложил руку императрице, опередив герцога Пантено. Вряд ли случайно. «Ничего, справлюсь!» – мысленно встряхнулась Ефимия. По крайней мере, никого не отравят.
