«О’кей, стремительный ястреб приземлился, – раздался металлический голос Марка в ее наушнике. – Есть контакт, слышу все ясно и четко. Получаю пеленгаторный сигнал с местоположения».
– 70 000 евро раз, 70 000 евро два и…
– Согласен! – сказал Хирш, одновременно подняв руку.
– 72 000 евро, участник номер двенадцать.
– Но сначала я хотел бы еще раз взглянуть на ваши удостоверения, – потребовал Хирш.
Снейдер и Сабина показали ему свои удостоверения, которые Хирш долго и внимательно рассматривал.
– Согласен, – повторил он. – Как только я получу картину, мы можем поговорить.
Снейдер кивнул и, довольный, откинулся на стуле.
– 72 000 евро раз, 72 000 евро два и 72 000 евро…
Рука Снейдера осталась внизу.
– …три! Картина уходит по рекордной цене в 72 000 евро участнику в предпоследнем ряду под номером двенадцать.
Раздался удар молотка, и в зале снова поднялся гул.
«Фух, я уже думал, мы и правда купим эту картину как сувенир из Вены для кабинета ван Нистельроя», – раздался в ухе Сабины веселый голос Марка.
Она невольно улыбнулась, но тоже с облегчением опустила напряженные плечи.
Четверть часа спустя министр Хирш уладил все формальности покупки, и теперь он, Сабина и Снейдер стояли в конце коридора у окна рядом с кулером. На этаже больше никого не было, телохранители Хирша ждали в другом конце коридора – в пределах видимости, но вне зоны слышимости.
– Что вы хотите знать? – спросил Хирш.
– В 70-х годах в урсулинском монастыре Бруггталь на свет появилось несколько десятков младенцев. По нашей информации, вы увозили их оттуда. Куда?
– Откуда эта информация?
– Об этом я не могу говорить. Куда вы увозили детей?
– В то время я был молодым врачом с собственной практикой в Линце. Я знал монастырского садовника. Он информировал меня о рождении детей, но я забыл его имя.
– Вальтер Граймс, – подсказал Снейдер.
Щеки Хирша вспыхнули, он сглотнул.
– Да, верно, его зовут Вальтер Граймс.
– Звали! Граймс уже мертв. Был убит четыре дня назад, – сказал Снейдер. – Куда вы увозили младенцев?
Хирш побледнел.
– Вы знаете, кто его убил?
– Куда вы увозили младенцев? – повторил Снейдер.
– Да, знаю, я должен был сообщить об этом полиции, но я чертовски боялся.
– Мне все равно, обосрались вы от страха или нет. – Снейдер стал прямолинейным. – Я хочу знать, куда вы увозили детей!
– Я передавал их мужчине, чьего имени так никогда и не узнал. Он забирал их себе.
– Как он выглядел? Рост? Цвет волос? Родимые пятна, шрамы или татуировки? Какой у него был акцент? Какой запах от него исходил? На какой машине он ездил? Где вы с ним встречались? В каком направлении он уезжал с младенцами?
– Боже мой, я этого уже не помню, – выдавил Хирш.
– У него были контакты в сфере педофилов? – не отставал Снейдер. – Детей продавали на черном рынке за границу? Для нелегального усыновления? Или младенцы шли на органы?
«Да когда Снейдер уже врежет этому мудаку!» – прозвучал в ухе Сабины голос Марка.
Осталось недолго, – подумала она.
– Нет, ничего из этого… полагаю, – глухо произнес Хирш. – Я знаю только одно, вы должны мне поверить. Мужчина работал на медико-техническом предприятии, больше я ничего не знаю. О боже. Я не знаю, что произошло с детьми.
Медицинская техника!
– А я могу вам сказать, – холодно произнес Снейдер. – Через год их трупы были закопаны на территории монастыря.
– Господи! – вырвалось у Хирша. – Об этом я ничего не знал.
– Нам уже известно, что вы, господин министр, привозили детские трупы обратно, – тихо сказал Снейдер.
– Вы с ума сошли! Это беспочвенные обвинения. Я сказал вам все, что знаю, больше вам от меня ничего не добиться. А этого разговора… – он посмотрел в сторону телохранителей, – никогда не было. – Затем он развернулся и зашагал прочь.
«Значит, на этом все», – сказал Марк.
Сабина поднесла ко рту запястье, где закрепила микрофон.
– Похоже, – прошептала она. – Ты все записал?
«Да».
– Сигнал все еще есть?
«Да».
– И кто, черт возьми, этот стремительный ястреб?
«Забудь!»
Движением руки Снейдер заставил Сабину замолчать.
– На одном этом убийстве дело не закончилось, – громко крикнул он в спину Хиршу, но тот невозмутимо продолжал идти. – На Вивиану Кронер и Констанс Филичитас тоже было совершено покушение.
На мгновение Хирш застыл. Очевидно, он знал акушерку и настоятельницу монастыря. Но затем все равно зашагал дальше.
– Вы в опасности! – крикнул Снейдер ему вслед. – Вам нужна более надежная личная охрана. Этой будет недостаточно!
Хирш обернулся.
– Спасибо за предупреждение. Но у меня уже есть охрана. Оставьте меня в покое! – Он подошел к своим телохранителям, которые обступили его с обеих сторон, и они стали спускаться по лестнице.
Сабина посмотрела им вслед.
– Эта задумка с аукционом могла окончиться настоящим провалом, – заметила она. – Если бы Хирш не предложил более высокую цену, у БКА была бы сейчас ужасная картина за 70 000 евро.
– Вы действительно думаете, что я так неосторожно обращаюсь с деньгами налогоплательщиков? – Снейдер надменно улыбнулся. – Мартинелли сообщила мне заранее по телефону актуальное состояние личного счета Хирша в венском «Капитал-банке».
– В рамках особых полномочий ван Нистельроя?
Снейдер кивнул.
– Там лежит более 600 000 евро, и он знал художницу лично. Я бы повышал ставку до 78 000. – Его улыбка исчезла. – Вы записали разговор?
– Да, и сигнал хороший и четкий, – ответила она.
Снейдер с облегчением вздохнул.
– Хорошо, хотя бы это. Семя посажено. Теперь мы пойдем за ним по пятам.
Семя нашего краха, – мысленно закончила Сабина. Если об этой нелегальной прослушке узнают, австрийские БКА и министерство внутренних дел свяжутся с Дирком ван Нистельроем из-за нарушения государственного суверенитета. Тогда Снейдеру грозит дисциплинарное преследование и до пяти лет тюрьмы. Но существует одно простое решение, – подумала Сабина.
Они должны быть очень осторожными.
Глава 45
Они встретились с Кржистофом и подошли к лестнице, которая вела на нижний этаж прямо в фойе. Там Снейдер остановился.
