– Это точно?
– Пули были выпущены из автомата, что находился в руках одного из прибывших им на подмогу. Проверено.
– Сколько было нападавших?
Гость с интересом посмотрел на главаря – тот был спокоен и немногословен. Чувствовалось, что он над чем-то напряжённо раздумывает.
– Судя по следам – двое. Разошлись – и взяли ваших в два огня. Кстати, стреляли метко – мы нашли всего семь гильз. На четверых. А вот ваши… выпалили неведомо по кому целую прорву боеприпасов. И ни в кого так и не попали.
– Робот тоже убит?
– Там никого не осталось в живых, если это вас так интересует. Шестеро покойников, такие дела! Ещё вопросы есть? Нет? Тогда позвольте откланяться! – визитёр легко поднялся на ноги.
Хлопнула дверь – и в комнате наступила тишина.
– Край, а тебя я с собой не возьму! – строго отчитывала Дана собаку. – Кто вчера разгрыз палку сестры Пелагеи? А мне потом пришлось перед ней извиняться? Что? Будешь притворяться, что это случайно вышло? Как будто я тебя не знаю! За тобой только глаз да глаз, а у меня работы невпроворот. Вот поэтому ты останешься дома. Так что сиди и жди меня.
С этими словами Дана накинула на плечи подаренную Иваном Волосюком шубу, и вышла на улицу, сразу утонув в снегу по колено.
«Останешься дома» – эти слова болью отозвались в сердце.
О каком доме она говорила? Где он, этот дом? Дана не могла ответить точно на тот вопрос даже самой себе. Она скучала по своей прошлой жизни, ей тут было одиноко – без друзей, без Лекса, без магии. Она застряла в чужом мире и понятия не имела, чем закончится это затянувшееся путешествие. Одно она знала точно – ее дом будет там, где она найдет Лекса. В этом мире или в своем – но ее место подле него.
Прокладывая себе дорогу сквозь снег к жилому корпусу монастыря, Дана думала о человеке, которого она полюбила. А был ли Лекс счастлив в ее мире? Не похоже, что он как-то сильно тосковал по своей жизни здесь. По крайней мере, Дана особой грусти за ним не замечала. Но, может быть, он знал, что попал в ее мир ненадолго? Поэтому и не волновался особо?
Она нахмурилась. Не может быть, она не верит этому. Если бы он знал, что должен вернуться назад, он не стал бы… разбивать ее сердце. Или стал? Дана сердито нахмурилась. Неужели она сомневается в искренности Лекса?!
Девушка остановилась посреди заснеженного монастырского двора. Было еще очень рано – сестры только ушли на утреннюю службу, вокруг темнота, холод и ни одной живой души. Дана остро почувствовала свое одиночество.
«Нет, Лекс ни за что не стал бы меня обманывать. Он не знал, сможет ли вернуться обратно, и, скорее всего, даже и не собирался возвращаться. Он ведь обещал мне, что мы будем вместе, и хотел этого. И я ему верю».
Разобравшись со своими грустными мыслями, Дана тряхнула головой, разгоняя печаль, плотнее запахнулась в шубу и потопала к входной двери корпуса. Внутри ей пришлось еще порядком отряхиваться от снега, счищать его веником с валенок, с подола шубы. Затем она переоделась в более удобные, тоже очень теплые сапожки, повесила шубу ближе к горячей печке и замотала на голове платок. К работе готова.
Дана обвела глазами стены старого корпуса – добротная кирпичная кладка, высокие сводчатые потолки, темные деревянные полы с отполированными от старости досками, немного скрипучие, но добротные – люди, которые когда-то строили это здание, сработали его на совесть. Стены толстые, с небольшими квадратными окнами, дающими немного света. А вот из окон, конечно, дует просто ужасно – рядом с ними зимой просто невозможно находиться. На стенах общей комнаты висело несколько икон с едва тлеющими под ними огоньками – лампадами. Матушка Марфа говорила, что это их святые. Дана очередной раз присмотрелась к лицам – они были разными, но чем-то очень похожими. Может, родственники? Только очень уж худые какие-то, будто больные. А глаза горят внутренним огнем – посмотришь, и становится как-то волнительно. Неслучайно игуменья говорила, что иконы эти – чудодейственные. Особенно вон та – на стене в самом почетном месте.
Дана с уважением посмотрела на строгий лик, опустила глаза и молча прошла в темный коридор, за которым располагалась ее мастерская. За работой она расслабилась, дело заспорилось под доносящиеся из церкви песнопения монахинь, да и настроение заметно поднялось.
Она зябко поежилась – что-то прохладно сегодня в комнате, будто сквозняком откуда-то потянуло. Дана встала и выглянула в коридор. Ей показалось, или, правда, из зала доносятся какие-то звуки? А кто там может сейчас быть? Все монахини на заутрене, а кто еще в такую рань может в корпус зайти? Да и ворота в храм закрыты. Странно.
Нахмурившись, Дана тихо прошла несколько шагов по коридору. Так и есть – голоса. Причем, мужские. Это в женском-то монастыре?
А вот этот факт сильно меняет все дело. По привычке девушка положила руку на пояс, и тут же закусила губу от досады – меч остался в ее избушке. Не ходить же по монастырю с оружием? Матушка Марфа ни за что бы этого не разрешила, Дана даже спрашивать не стала – это и без вопросов было ясно. И вот теперь она безоружная, а по монастырскому корпусу разгуливают какие-то мужики. Наивно было бы надеяться, что эти люди пришли с добрыми намерениями. По крайней мере, Дана уж точно в такую глупость не поверила бы.
«И Края нет! – с досадой думала она, тихо пробираясь по темному коридору. – И вот что мне делать?»
– Барсук, давай по-быстрому, ты че в этом шкафу колупаешься?
Голос был грубый и хриплый, как будто человек долго бежал, дыша морозным воздухом.
– Я слышал, монастырь деньгу стал зашибать немалую, вдруг найдем, а? Я пробегусь по кельям, а, Кастет?
– Кончай базарить, мужики, – услышала Дана третий голос. В нем она различила явственные командные нотки – так говорят люди, облеченные властью. – Хорош копаться в этом монастырском хламе – нет тут боле ценного ничего! Иконы – вот они денег стоят!
– Слышь, че Ворон сказал, Барсук? Мы сюда не за деньгами пришли, а за иконами. Сымай последнюю и суй в мешок, пока монашки с заутрени не прибежали. Вона, мне подсоби, что ли…
В этот момент Дана вышла из-за угла. Ее взору открылась вполне понятная картина – трое страшных, заросших щетиной по самые глаза мужиков, в серых ватных телогрейках и черных шапках суетливо снимали со стен лики святых, которыми так дорожили сестры. Обе входных двери на улицу были распахнуты настежь, и в зал вместе со снежинками врывался холодный зимний воздух.
Обыкновенные воры. Дана немного расслабилась – по крайней мере, их только трое. Судя по одежде и валенкам – мужики долго шли по снегу, а значит, они наверняка устали. Это плюс. И одежда у них для драки неудобная – в валенках хорошо по снегу идти, тепло. Но скакать и увертываться от ударов в них, ой, как неудобно! Второй плюс. Они ее не ожидают увидеть, значит – растеряются – третий. Да и не факт, что они вообще умеют драться. Хотя, насчет последнего она бы не была так уверена.
