К тому моменту, когда я почти вылез наружу, зрение успело приспособиться к свету в достаточной степени, чтобы увидеть, куда я попал, и понять, что надо делать. Справа от меня метрах в семи был спуск к реке. Но эти семь метров нужно было преодолеть по отвесной скале.
– Ни за что не вернусь! – внезапно завопил увязавшийся за мной каторжник.
Как я понял, кто-то из стражников настиг его и попытался ухватить за ногу.
Я вполне разделял его чувства. Трещина, по которой мы вылезли и на которую сверху давили миллионы тонн скальной породы, издавала такие ужасные звуки, от которых шевелились волосы на голове.
Те несколько метров, которые мне пришлось преодолеть, скользя по отвесной стене, показались целой сотней. Руки и ноги, цеплявшиеся за малейшие неровности и шероховатости камня, дрожали от напряжения, пальцы были ободраны в кровь, и сама гора, словно сострадая моим усилиям, тяжко вздыхала, стонала и содрогалась, будто осуществляемый мной план был мучительным и для неё.
Я почти добрался до вожделенного спуска. Мне осталось преодолеть метр, а дальше можно было двигаться почти безопасно. Но гора не допустила этого. Видимо, я нанёс ей слишком ощутимую рану. Пороховой взрыв, который я устроил, послужил толчком к обрушению всего изрытого туннелями, ходами и кавернами массива. Гора стала проседать. Давно забытые трещины, щели и дыры в скальном фасаде, включая ту, из которой я только что вылез, извергли дым и пыль.
Гора сотрясалась, содрогалась, гремела, ревела – и миллионы тонн камня проседали во внутренние полости, запечатывая их навеки. Прижавшись к утёсу всем телом, я не только слышал, но и ощущал, как рушились один за другим своды пещер и туннелей, причём каждый раз это сопровождалось выбросами дыма и пыли сквозь ещё оставшиеся отверстия.
Я протянул руку, силясь достать до края скалы, но зацепиться не успел – мои пальцы схватили воздух. Очередной обвал вызвал толчок, и вздрогнувшая гора стряхнула меня. Но хуже всего было то, что уступ, за который я держался другой рукой, тоже рухнул. Гора продолжалась трястись, но уже сама по себе, без меня. А я падал. Падал! Падал!!
Внизу пенился бурный поток, и этот поток приближался ко мне со страшной скоростью.
Глава 29. Снова спасён!
Помню, ещё подумал: интересно, если сейчас разобьюсь, где окажусь?..
Однако успел сгруппироваться, чтобы не разбиться о воду… Но всё равно стремительное падение с рушащейся горы в бурный поток выбило из меня сознание. А вернула его обжигающе холодная вода стремительной горной реки, бравшей своё начало на венчающих горы снеговых шапках.
Мне было больно. Казалось, я сломал обе ноги и ушиб плечо. Мимо проносился скалистый берег, прибрежные валуны и редкие деревья. Меня тащило вниз по течению с невероятной силой. Я находился посреди бурлящего потока, становившегося всё яростнее. Валуны и камни увеличивались в размерах и числе. Я болезненно ударялся о них с возрастающей частотой. Потом река резко сделала поворот, и без того яростное течение бурлящего белого потока стало просто свирепым. Меня несло словно щепку, и всё, что я мог осознанно делать, – это удерживать голову над поверхностью.
Нескончаемый шум в ушах, потеря ориентации, и как следствие – приложился головой об огромный валун. От этого удара едва снова не потерял сознание, но ледяная вода и нарастающий грохот мгновенно привели меня в чувство, и я увидел… водопад! Меня несло прямо к нему, причём с невероятной скоростью. Это конец, теперь мне точно не выжить.
Я улыбнулся, потому что не видел перед глазами надписи о неизбежной кончине. А спустя секунды летел, как брошенный камень, если только камни способны испытывать боль, и ударился о воду внизу, подняв такой фонтан, словно это был ещё один взрыв порохового заряда.
Сколько я провалялся в куче деревянных и каменных обломков, прибитых к берегу, сказать трудно. Долгое время я слышал раскаты взрывов, но потом понял, что гремят они только у меня в голове. По-настоящему же пришёл в себя, лишь когда осознал, что мне нужно встать и идти, чтобы не околеть в ледяной воде.
Напрягая все силы, я выбрался из завала и вскарабкался на берег. Бесцельно, неосознанно, почти вновь теряя сознание, двинулся вниз по течению, а добравшись до притока, повернул и направился вдоль него, прочь, как можно дальше от цивилизации.
Одинокий, грязный, оборванный, насквозь промокший, исцарапанный и избитый, я тем не менее остался в живых, а это уже что-то да значило. Если мне удастся раздобыть еду, одежду и найти убежище, то я, пожалуй, ещё некоторое время проживу. Много ли я хотел?.. Об этом я не раздумывал, брёл вниз по склону холма по течению притока. Целитель учил меня, что для того, чтобы выжить в дикой местности, всегда нужно идти вниз: вниз по течению, вниз по склону, и сейчас я следовал его советам.
Однако, хоть дорога и шла под уклон, местность оставалась гористой, и с приближением сумерек стало заметно холодать. Вдобавок местность пошла такая, что укрыться было решительно негде: вместо леса или хотя бы густых зарослей – лишь редкие деревца да кучки чахлых кустов.
Поначалу это нагоняло на меня страх: ведь кто бы ни пустился в погоню, легко мог углядеть меня издалека. Но потом мне пришло в голову, что меня, скорее всего, никто не ищет. Катастрофа на руднике, похоже, уничтожила кучу народа, и о том, что я выжил, никто знать не мог. Следовательно, для рудничных властей я мёртв. А какой дурак пустится в погоню за мертвецом?
Несмотря на эту утешительную мысль, я всё больше мёрз, так как становилось всё холоднее, да вдобавок желудок скручивало от голода, а усталость превосходила все мыслимые пределы. Я почти не соображал и двигался, побуждаемый инстинктом самосохранения.
Уже ночью забрёл в дубовую рощу. Земля под кронами могучих великанов была усыпана листвой и валежником. На всякий случай прибегнул к одному трюку, который показал мне когда-то целитель: выкопал ямку, устроил там подстилку из старой листвы, улёгся и присыпал себя сверху листьями и ветками. Не скажу, чтобы это была самая чистая постель, в какой мне доводилось спать, но, по крайней мере, она сохраняла тепло тела.
Спал беспробудно всю ночь и часть дня, пока мне не стало жарко. Выполз из ямы и увидел высоко в небе солнце. Чувствовал себя сносно, потому что выспался, но даже голод отступил перед болью, которую испытывало моё тело. Я снова двинулся вниз вдоль реки и вскоре опять убедился в правоте наставника: даже разветвляясь на множество рукавов и проток, она привела меня в узкую долину, где имелось поле сочной кукурузы, а поднимавшийся к небу дымок указал местонахождение глинобитной хижины его хозяина.
Скрытно я понаблюдал за лачугой. Хозяин возле неё рубил хворост и с виду был туповатым полукровкой, растолстевшим от каши и неумеренного употребления пива. Потом из дома вышла его жена – невысокого роста, моложавая, привлекательная чистокровная эльфийская женщина. Детей поблизости видно не было. Владелец хижины стал выговаривать женщине, что она принесла с холмов мало валежника, причём делал это злобно. Жена выслушивала брань молча, не пытаясь возразить, с характерным для многих женщин её народа покорным безразличием. Жизнь и без того была трудна, так стоило ли осложнять её, пытаясь спорить с мужчиной, который, будучи гораздо крупнее и крепче, запросто мог её избить…
