Наш план жить скромно, не привлекая к себе внимания, с самого начала трещал по швам. Рикус ворвался в высший свет столицы, как яркая комета в звёздное небо.
– Господин Амадеус, позвольте вам представить госпожу Альведу.
– Я польщён, сударыня. – Отвешиваю низкий, размашистый поклон.
Кое-что о ней Рикус рассказал мне заранее. В частности, что она такая же госпожа, как я господин, то есть в благородные произвела сама себя. В четырнадцать лет её, дочь лавочника, взял в услужение престарелый барончик, причём услуги ему она оказывала по большей части в постели. Правда, хозяин был настолько дряхл, что чаще всего использовал девушку в качестве грелки для ног. Они у старика вечно мёрзли, и он засовывал их юной служанке между ляжками. В семнадцать лет Альведа сбежала от барона, прибившись к бродячим актёрам. Она сначала взяла на себя роль любовницы одного из них, а потом стала не без успеха исполнять и другие, сценические. У девушки обнаружился талант, и скоро она стала блистать на театральных подмостках. Слава её росла, а вместе с ней и число поклонников и влиятельных покровителей.
Рикус предупредил, чтобы, имея дело с этой женщиной, я не настраивался на романтический лад, и не только потому, что она, чего можно было ожидать, относится к породе охотниц за богатством и успехом, и не по причине полного отсутствия женской стыдливости, что можно было только приветствовать, и уж точно не потому, что у неё имелось множество любовников – это лишь делало её опытной и умелой… А из соображений безопасности.
– Имей в виду, – предупредил Рикус перед тем, как познакомить с актрисой, – её нынешний покровитель, граф Пасиль, любовник никудышный, а фехтовальщик ещё худший. Но свою мужскую слабость он искупает щедростью по отношению к содержанкам, а неспособность к дуэлям замещает, нанимая головорезов, которые убивают или калечат каждого, кто мог бы бросить ему вызов.
– Зачем ты мне всё это говоришь?
– Да затем, что она моя старая подруга, которой нужен новый друг. Граф и на людях-то с Альведой появляется нечасто, не говоря уж о том, чтобы удовлетворить её любовные запросы.
– Браво, Рикус! Выходит, я проехал полмира, чтобы поселиться в этой великолепной стране, где у ревнивых любовников в обычае нанимать убийц, и, похоже, я должен приготовиться умереть, даже не пережив близость с женщиной, из-за которой меня могут убить. Так тебя следует понимать, а?
– Нет, бастард, на самом деле я имел в виду совсем иное: тебе выпадает возможность свести знакомство с настоящей женщиной. Альведа может сполна дать тебе знания и навыки, необходимые настоящему аристократу, которых ты не получишь даже от меня. Когда она сделает своё дело, от колониального олуха не останется и следа, а вместо него появится изысканный аристократ, свой человек в высшем обществе.
Надо заметить, настроение перед предстоящим знакомством у меня было плохим. Однако оно переменилось, стоило заглянуть Альведе в глаза. Один миг – и я уже был готов на всё, чтобы как можно дольше оставаться рядом.
В отличие от многих известных актрис в Альведе не было ни малейшего кокетства. Как правило, такие женщины подбирались к мужским кошелькам с помощью манерного жеманства, но Альведа держалась естественно, спокойно и с достоинством, как настоящая дама. Впрочем, она и была ею: тонкие шелка, сверкающие драгоценности, сдержанный взгляд, который она бросала поверх белоснежного веера с ручкой из кости. Но соблазнительность этой женщины заключалась не в красоте, хотя выглядела она чудесно – нежная смуглая кожа, пышные, украшенные жемчугом чёрные волосы, прямой нос, высокие скулы и огромные синие глаза. Меня влекла к ней лучащаяся аура её женственности. Не то чтобы я не ценил красоту, хотя мудрый мужчина быстро усваивает, что холодная красота сулит холодную постель. В данном же случае меня буквально обдало жаром внутреннего огня, да таким, что он пробирал до самых костей.
Суть наших с ней отношений она определила ясно и понятно, с первой же встречи. Как только мы были представлены, она, оставив лишние церемонии, перешла на «ты».
– Рикус описал мне тебя как простака из колоний, не видевшего в жизни ничего, кроме своего провинциального Калиона. С такого рода неотёсанными остолопами мы имеем дело часто – они слетаются сюда из провинций, как мухи. Считают, что их новоявленное богатство с лихвой заменит происхождение и воспитание, а сталкиваются лишь с насмешками, пренебрежением и раздражением.
– Но как же новичку-провинциалу приобрести культурное обличье?
– В этом-то и ошибка. Не в обличье дело: чтобы быть человеком из общества, нужно думать как человек из общества.
Мне поневоле вспомнился целитель. Альведа вполне могла сказать, что от меня «не пахнет» настоящим аристократом.
– Одет ты вполне прилично. Красавцем тебя, может, и не назовёшь, но ты недурён собой, а этот полученный в бою с разбойниками шрам придаёт лицу особую мужественность. Но сними одежду, и от светского облика ничего не останется.
Вообще-то сначала я придумал своему шраму романтическое происхождение и собирался рассказать, что якобы получил его на дуэли из-за дамы. Но Рикус эту версию забраковал, заявив, что такого рода шрам многие мужчины могут воспринять как вызов. А вот рана, полученная в стычке с бандитами, – это то, что надо. И почётно, и не вызывающе.
Лицо, отмеченное «бандитским» шрамом, до сих пор казалось мне чужим. Я носил бороду с того времени, как на моих щеках появились первые волосы, но теперь она уже не могла служить маскировкой. Наоборот, большая часть моих преступлений была совершена бородачом. Не требовалось мне больше скрывать и клеймо каторжника, ибо Рикус успешно (хотя и весьма болезненно) сумел его вывести. Теперь из зеркала на меня смотрела чисто выбритая, украшенная колоритным шрамом, но совершенно чужая физиономия.
– Госпожа Альведа, какое же лекарство способно избавить от грубости и неотёсанности?
– Я не знаю, существует ли снадобье, которое тебе помогло бы. Взгляни на свои руки. Они огрубевшие, твёрдые, не то что изящные и ухоженные человека из общества. Уверена, с ногами у тебя дело обстоит ещё хуже. А посмотри на свою грудь, на плечи. Такие мускулы бывают только у тех, кто занимается тяжёлым физическим трудом. Конечно, отчасти всё можно списать на армейскую службу, но не всё же это море недостатков.
– А что ещё у меня не так?
– Да всё. Человеку благородному присуще непоколебимое высокомерие, а у тебя его нет и в помине. В тебе не чувствуется презрение к простонародью, естественной для аристократа веры, что одним Единый от рождения положил править, а другим служить. Ты пытаешься изобразить из себя благородного, но сыграть чужую роль трудно, это неизбежно бросается в глаза. Стань лордом, научись думать как лорд, почувствуй себя им, и тогда другие тоже увидят в тебе человека высокого происхождения.
Глава 34. Превращение в имперского лорда
Шли дни, и почти все они были заполнены Альведой. В один из них она присела на кушетку рядом со мной, и её рука скользнула мне между ног. Я носил уже модные шёлковые панталоны в обтяжку, и, естественно, моя гордость, прикрытая тонкой тканью, от этого прикосновения напряглась и затвердела.
