Мы с Танандой переглянулись. Это дело походило на финансовый тупик, но я сделал ставку.
– У вас должен быть какой-то актив, на котором мы можем зарабатывать деньги, – сказал я. – Нечто такое, чего вы, возможно, даже не замечаете. Пойдемте посмотрим.
Глава 14
– Свечи? – спросил я, сравнивая свой список с содержимым огромной груды холщовых мешков на полу.
– Есть, – сказал Нунцио.
– Салфетки?
– Есть.
– Шумогенераторы?
– Есть.
Я со вздохом отложил список и посмотрел на своего клиента:
– Это все, ваше высочество.
– Что ж, отлично, – сказала довольная Гермалайя. – А теперь все кыш отсюда, пока я не буду готова. Я дам вам знать, когда вы сможете вернуться. Кыш! Кыш!
Это был наш третий поход на Базар за покупками для церемонии Торта. Гермалайе требовалось все только самое лучшее. Подготовка сложного ритуала требовала уйму времени. Гермалайя заняла нашу кухню, причем сразу же заявила, что та плохо оборудована, и послала меня исправлять недостатки. На наше счастье, мы располагались недалеко от лавки Поульки на Базаре, крупнейшего поставщика кухонного инвентаря для шести измерений в любом направлении. Я вернулся с грудой крошечных коробочек с сахарными фигурками, кастрюлями в количестве, достаточном для того, чтобы накормить небольшую армию, и кучей странных штуковин, похожих на миниатюрные орудия пыток. Покачав головой, принцесса взяла их и исчезла в кухне. Нунцио, Корреш и я лишь пожали плечами.
– Как вы смотрите на то, чтобы пообедать? – спросил Корреш. – Мы можем обсудить варианты за парочкой блюд.
– А я бы с радостью прикончил клубничный коктейль, – сказал Нунцио и усмехнулся, увидев на моем лице недоумение. – Не в буквальном смысле, босс. Скорее пригрозил бы ему соломинкой. А как насчет вас, мисс Банни? Не желаете составить нам компанию во время полуденного подкрепления?
Банни удивленно выпрямилась. До этого она сидела, пригнувшись, прислушиваясь к тому, что происходило в другой комнате, где Ааз встречался со своим загадочным клиентом. Я напряг слух, но не смог разобрать ничего, кроме пары невнятных слов, произнесенных баритоном. На основе чего я вполне обоснованно предположил бы, что его клиент был мужчиной, но с тех пор, как я впервые покинул Пент, мне доводилось сталкиваться с самыми разными гендерами и диапазоном голосов, столь же широким, как и звуковой спектр. Подслушивание ничуть мне не помогло.
– Ребята, что там такое происходит? – спросила Банни, указывая большим пальцем на кухню.
– Клиентка готовится провести для нас Рейнардианскую Церемонию Торта, – сказал я.
– Правда? – воскликнул Банни, оживляясь. – Ты не возражаешь, если я тоже сяду?
– Отнюдь, – сказал я. – Я надеюсь чему-нибудь научиться от нее. Вдруг это подаст мне какие-нибудь новые идеи.
Банни кивнула.
– Главное, не требуй моей помощи, хорошо? Мы все согласились, что поможем вам обоим, но один из нас должен оставаться нейтральным, и это я.
– Нет проблем, – сказал я. – Пойдем пообедаем?
– Я, пожалуй, останусь здесь, на тот случай, если у Ааза возникнут проблемы, – сказала она. – Ты не мог бы принести мне коробку с жареными кусочками ящерицы в медово-горчичном соусе?
Когда мы вернулись, мой офис было не узнать. Были надуты церемониальные воздушные шары, которые теперь гроздьями висели на стенах. Пол был усыпан искусной россыпью блесток. Мебель тоже была переставлена: стол сдвинут к стене под огромный гобелен, изображающий невероятно счастливого дракона без хвоста. Стулья – поставлены кругом спиной друг к другу. На низком столике, накрытом яркой узорчатой скатертью, стоял самый великолепный торт, какой я когда-либо видел. В нем было как минимум три слоя, но он являл собой такой идеальный цилиндр, что я не мог угадать, где заканчивается один слой и начинается следующий. Пурпурная глазурь источала восхитительный аромат, сочетавший в себе ваниль, мед, цитрусовые и еще дюжину других, не менее восхитительных ароматов, которые я не мог угадать, хотя и купил экстракты для их приготовления. Гермалайя покрыла торт завитками и полосками глазури, выполненными столь искусно, что они ни в малейшей степени не казались вычурными и не портили впечатления. Она взяла украшения из цветного сахара, которые мы ей принесли, и преобразила их так, чтобы они производили впечатление сделанных вручную, а не взятых из коробки. Торт был просто… идеален.
Рядом с этим чудом кондитерского искусства стояла стопка тарелок, которые я выбрал в лавке Поульки, и изысканный серебряный нож для разрезания торта, который, должно быть, принадлежал Гермалайе.
– Ням! – Я уже взял в руки нож, чтобы отрезать себе кусок торта. Но тут из нашей кухни вышла Гермалайя и уперлась лапой с острыми коготками мне в грудь. На ней был пышный белый фартук и повязка на ушах. Обе вещицы украшала изысканная вышивка. С очаровательной снисходительной улыбкой на лице, которая, однако, предупреждала о том, что не потерпит глупостей, принцесса оттолкнула меня от стола. Я попятился.
– Ничего не трогайте. Итак, церемония начинается.
Она улыбнулась нам, демонстрируя все свои острые зубы, и положила руки нам на плечи.
– Добро пожаловать, – сказала она.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– Спасибо, что пригласили нас, – сказала Банни, укоризненно глядя на меня.
Гермалайя выглядела удивленной.
– Вам что-нибудь известно о Пути Торта?
– Я читала о нем в журнале. На Пенте есть похожий обычай.
Гермалайя кивнула:
– Тогда сегодня вы будете мне помогать, ладно? Я продолжу.
Я был заинтригован, но последовал примеру Банни. Принцесса-лисица подвела нас к небольшому столику и опустилась рядом с ним на колени. Пышный фартук, всколыхнувшись, лег на ее тонкие колени, словно бальное платье. Она жестом пригласила нас присоединиться к ней на полу. Банни грациозно приняла правильную позу. Мне это было сделать гораздо труднее. Сидеть на твердом полу оказалось крайне неудобно. Я то и дело ерзал, но, несмотря на дискомфорт, Гермалайя даже бровью не повела, так что я не стал жаловаться.
– Итак, поскольку вы мой почетный гость, мистер Скив, я спрошу вас, сколько вам лет?
Я сказал ей, и она отсчитала из маленькой коробочки маленькие цветные свечи. Их число, которое она поместила наверху Торта, никоим образом не соответствовало тому, которое я ей назвал. Щелчок изящных пальцев, и между свечами вспыхнуло крошечное пламя. Коснувшись им каждого из чистых белых фитилей, она ладонями закрыла глаза, чтобы не видеть огня, и запела пронзительную песню, которая скользила по нотам вверх и вниз, словно отважный кораблик по волнам. Банни закивала в такт музыке. Закончив петь, принцесса открыла глаза и посмотрела на меня.
